А на вопрос, зачем в тяжелую годину государству брать на себя такую дополнительную обузу (ведь и раньше на железные дороги уходила почти четверть бюджета Державы) Андрей Владимирович, немного подумав, ответил так:
— У нас в стране всего не хватает, но в отдельных местах того, что не хватает почти везде, все же имеется определенный избыток. В стране не хватает хлеба, а в Сибири его просто девать некуда, и некуда потому, что вывезти мы его оттуда не можем. Конечно, сибирского хлеба на всю страну тоже не хватит, но все же будет полегче, да и с прочими товарами часто подобная же картина наблюдается. Я уже не говорю о перевозках людей: страна-то у нас огромная, из конца в конец больше двух недель ехать приходится. Да и то, когда и паровозы в исправности имеются, и вагоны…
— А с паровозами у нас как раз неладно. По нашим подсчетам… я уточнял только когда на должность поставлен был — у нас до шести тысяч только больных паровозов, а мертвых даже чуть больше.
— Как это — больных?
— У нас так принято называть такие, которые требуют среднего ремонта, но в принципе могут вернуться в работу.
— А чинить…
— А чинить их почти и негде. Мелкие-то ремонты на станциях в депо выполняются, а что-то посложнее только на заводе можно провести. Но ведь и заводов…
— Понятно. Вам первое на сегодняшний день задание: в течение нескольких дней составьте план по постройке паровозоремонтных заводов, укажите места, где их строить, какие станки потребны…
— Это очень недешево…
— Пока деньги у нас есть, и есть где даже станки заказать. Но вы особо не увлекайтесь думами о паровозоремонтных гигантах, стране нужно, чтобы первые больные паровозы выздоровели уже к концу весны. И чтобы за пару лет выздоровели вообще все, а затем мы займемся и некромантией потихоньку.
— Чем, простите, займемся?
— Оживлением покойников. Ну, если окажется, что мертвые паровозы превратить в живых будет дешевле, чем новые строить.
— Я… я понял, а собственно с путями…
— Это будет уже второе задание, и оно будет после исполнения первого. А чтобы вам лучше думалось… Сейчас в России доход на душу населения меньше, чем даже в нищей Испании, хлеба и прочих продуктов мужику или рабочему достается меньше, чем в какой-нибудь Мексике, а чтобы это изменить, нам придется перевозить сотни миллионов и даже многие миллиарды пудов всяких грузов, тех же удобрений, машин для обработки полей и топлива для этих машин. И чем раньше мы сможем такие перевозки обеспечить, тем быстрее наш русский мужик позабудет о том, что такое голод. Конечно, сами по себе перевозки мужика не накормят, но без них его вообще никто не накормит, даже он сам.
— Но сделать это быстро…
— Вы спортом увлекаетесь? Тем же бегом на скорость например?
— Разве что когда в реальном учился наперегонки с товарищами бегал.
— Тогда расскажу про один трюк. Если вы просто с места бежать начинаете, что сколько-то времени уходит на то, чтобы просто скорость набрать.
— И локомотивы тоже подобным образом разгоняются, так что трюком назвать это сложно.
— А вот если ноги упереть в специальные опоры, сильно наклониться и как бы прыгнуть вперед, то скорость набирается почти мгновенно. Это называется «низкий старт» — и вот держава вам поручает такие опоры быстро создать в вашем деле. Потому что если будут опоры для низкого старта, то мы — даже потратив какое-то время на их приготовление — побежим куда как быстрее, и к цели придем раньше, чем без подобной опоры. А времени у нас все же немного. Немного, но пока есть, а потом, когда война в Европе закончится, мы уже должны будем бежать быстрее всех прочих. И не только по части путей сообщения, но они — пути эти — позволят и прочим бежать с надлежащей скоростью. У нас опор лишь две: дороги и энергия, но ваша — это опора для толчковой ноги.
— Какой?
— Той, которой при прыжке отталкиваются от земли сильнее всего. Самой важной ноги — а уж чтобы все тело к прыжку готово было, мы постараемся обеспечить. Не я, диктатор всея Руси, а мы — русские люди. И ученые, и инженеры, и рабочие, и мужики. Все — и вместе мы это обеспечим. Или не обеспечим, и тогда Россию сожрут уже в следующей войне…