Скродский давно так не смеялся. И сам присоединяется к воспоминаниям дочери. Напоминает ей всякие случаи, которые она уже позабыла. Словно молодеет, сбрасывает с плеч пятнадцать, двадцать лет, оживляется…
Но вот Ядвига переходит к нынешним временам. Если бы и теперь дни были подобны жемчужинам — солнечным, ясным! Без этих дрязг и споров, без людских страданий! Бедная Ядзя! Разве она не знает или только притворяется, что и во времена ее счастливого детства люди страдали еще больше, только терпели, не сетовали, не бунтовали?
Скродский не нарушает нарисованной ею идиллической картины. Пусть порадуется! Ему известна правда, а все же и он находит — тогда действительно жилось веселее! Он согласен: и теперь приятнее бы не видеть кругом несчастных лиц. Но что для этого сделать?
Ядвига убеждается, что новая тактика отлично подействовала на отца. За последнее время она усомнилась: к чему приводят эти непрестанные споры и пренебрежение к его традициям? Наконец, и отца жалко. Разве она не видит, как он хиреет и болезненно переживает каждую стычку с нею? Несмотря на свой жесткий нрав и дурные привычки, отец стосковался по ее сочувствию и любви. И все это нужно ему показать, если желаешь от него чего-то добиться. А к тому же, она ведь любит отца. Но хочет от него многого. Вот почему она теперь обращается с ним, как подобает любящей дочери.
В качестве первого опыта она попробует получить согласие на замужество горничной Катре. Исподволь подготавливает к этому отца. В различной форме повторяет все ту же мысль: как отрадно, если кругом нет обездоленных! Отец не спорит. Действительно, так гораздо приятнее.
— Но, милая Ядзя, — спохватывается он, — кто же возле тебя так несчастен? Разве что я…
— Да, папа, но наше счастье зависит от нас самих. Или, если угодно, ни от кого не зависит. А есть люди, судьба которых в твоих руках. И ты можешь сделать их счастливыми. А какое это удовлетворение — принести счастье хотя бы единому человеку!
— Кто же это такие? — спрашивает отец, смутно подозревая, что разговор приобрел опасное направление: не хлопов ли решилась защищать дочь? Еле сдерживаемое недовольство обозначается в уголках его рта.
Дочь это видит. Снова запахивая полы отцовского халата и набивая трубку его любимым табаком, небрежно роняет:
— В данном случае я имею в виду свою горничную.
— Горничную? — пан Скродский изумлен и сразу смягчается: слава богу, не хлопы и не их земля!
— Что же случилось с твоей камеристкой? — интересуется он.
И Ядвига рассказывает, что Катре мечется в хоромах, как птичка в клетке. Нужно бы ее отпустить к родителям.
Для Скродского это новость. Прежде он возмутился бы одной мыслью о потворстве прислуге, но теперь выслушивает довольно спокойно. Увлечение девкой прошло быстро и незаметно. Нет, она не доставила ему никакого удовольствия, только нос раскровянила… Стыдно и вспомнить! Потом пан Скродский решил, что она не такая уж красотка. К блондинкам он никогда не питал особой склонности. И, наконец, расстроенное здоровье…
Он тяжело вздыхает, но пытается возразить:
— А что ей делать в деревне? Разве здесь ей не лучше? Отец-бездельник с ней, насколько я слышал, не очень-то ласков.
— Папа! — громко заявляет Ядвига. — Она замуж собирается. У нее прекрасный жених.
— Кто такой? — спрашивает отец.
— Сосед ее, Пятрас Бальсис.
Скродский ожидал этого, но все же загорается внезапной злостью.
— Бальсис?! Этот наглый подстрекатель?! И ты берешь под защиту этого отвратительного верзилу?!
Он пытается встать, халат распахивается на груди, вылезает наружу ворот расстегнувшейся рубашки.
Дочь хватает его за руки, силой усаживает:
— Тебе нельзя волноваться. Садись и хоть раз спокойно выслушай.
Она заботливо приводит в порядок его халат, застегивает ворот, укутывает ноги и подает горячего чая. Потом начинает толковать о Катре и Бальсисе. Она старается говорить убедительно. Нужно входить в положение каждого, кто бы это ни был. Теперь и среди крестьян появляются мыслящие люди. Изменилась обстановка, обострились отношения, и все это толкает их на борьбу, к мятежу. Они отстаивают свои права. Вероятно, таков и Пятрас Бальсис.
Заметив, что не слишком убежденный ее аргументами отец снова начинает ерзать, Ядвига прибегает к иным доказательствам: