Свадебное настроение, видно, портит Кедулис. Сидит за столом рядом с зятем, жует сыр, хлещет пиво, но в разговорах не участвует. Нисколько не смягчилось его злобное упорство. Ксендз и управитель заставили… И паненка еще помогла… За этого неслуха, умника-разумника! Бобыля! Будет там батрачить на богатого дядю! И Катре хороша! Гужами бы ее, больше ничего! А, пусть сами разбираются… Как постелешь, так и выспишься…
Украдкой следит Катре за отцом, и все больше тревоги у нее на сердце. Ой, как бы не навлек горе на нее с Петрялисом этот батюшкин гнев! Пугливо озирается и слышит, как на дворе поют:
Да, за тридевять земель увезет ее Петрялис! Там ей жить без матушки, которая одна ее любила…
Внезапно песня оборвалась, во дворе застучали колеса. Микутис просунул в дверь голову и крикнул: Ксендз приехал!
В светлице все всполошились. Молодые, родители и сватьи спешат приветить такого гостя. Тем более, что надоело сидеть на месте.
Мацкявичюс уже вертится в кругу молодежи. Держит себя свободно, попросту, потому никто с ним не чинится. Отстегнув накидку и сдвинув шляпу кверху, зачерпывает из карманов одной рукой орехи, другой — леденцы, оделяет девочек и мальчишек, предлагает отгадывать "чет-нечет". Он не один, с ним лекарь Дымша. Этот ходит по двору, но ищет компанию постарше. Дымша знает всякие новости, а старики так и жаждут их услыхать!
Молодые, родители и сватьи подходят здороваться с ксендзом, другие ищут лекаря, и обоих приглашают в светлицу.
Однако Мацкявичюсу приятнее побыть во дворе с молодыми. Стая мальчишек и девчонок не выпускает его из своего круга, выхватывает леденцы, орехи, отгадывает, четное ли число. Сколько смеха, шуток, проказ! Казис Янкаускас и Адомелис Вянцкус состязаются в сметливости и находчивости.
— Ксендз, загадайте загадку, — просит Казис.
— Загадку, загадку! — шумят все.
— Ладно. Кто отгадает, получит орешек. Вот! Из косточки — трах, в кишку бах. Ну?
Адомелис раскусил орех, достал из скорлупки ядрышко, показал всем, проглотил.
— Больно легкая загадка, — махнул рукой ксендз. — А расплатиться все равно надо. — Он выгреб из кармана пригоршню леденцов и подкинул кверху. Все с криком бросились ловить.
— Еще загадку! — упрашивали девушки.
— Ну, теперь потруднее: у коня три спины, у всадника — две, а уздечка — белой меди. Кто угадает — тому яблоко!
Долго никто не мог понять, что это за диковинка, Наконец девушка, стоявшая с краю, робко вымолвила:
— Может, льномялка…
— Взаправду!.. Экая умница!.. Наверно, раньше знала… От мамы слышала! — загомонили другие.
— Все равно, хоть бы и от мамы, — защищал ксендз. — Главное — отгадала. Вот тебе яблочко. А теперь — еще одну. Отгадчику — необыкновенный подарок. Послушайте: белое поле, черное семя, гусь пахал, а ты не узнал. Что это такое?
Снова все притихли. Прикидывали и так, и сяк, но все не то.
— Я знаю! — вдруг крикнул Адомелис. — Писание!
Но другие покатывались, а пуще всех Казис:
— Писание… Гусь пахал… Хорошее бы вышло письмо!..
— А чем же раньше люди писали? Гусиным пером, — не уступал Адомелис.
— Наш органист и сейчас так пишет, — подтвердил другой. — Многие еще так пишут, по старинке.
— Верно, — одобрил ксендз. — Загадка означает писание. Адомас угадал. За это тебе — всю загадку целиком.
Он из-за пазухи вытащил тонкую книжонку, несколько листков, и подал обрадованному Адомелису.
— Прочти и другим почитай. Узнаешь, как гусь пахал… А теперь — хоровод! Кончились у меня гостинцы.
Тут молодые, родители и сватьи наконец пробрались к ксендзу и повели его в светлицу. Ксендз всех оглядывает, здоровается, его радует, что к Пятрасу приехал двоюродный брат с товарищем. Но где же Кедулис? Никто и не заметил — когда все вскочили встречать новых гостей, старик вдоль стенки шмыгнул в садик, перемахнул через забор и поплелся домой, оставив у Бальсисов картуз с палкой.