— А где Дункан и Луан? Видела, они с раннего утра уже на ногах.
— Они — следующая линия управления. Денек у них сегодня выдастся загруженным и несколько не по их части… Дункан выступит в роли главного прораба, по подробным схемам должен будет проконтролировать постройку укреплений и укрытий, рытье траншей. Создание полноценного укрепрайона. Луан выступит его заместителем и связующим звеном с населением, контактное лицо из городской среды, говорящее на их языке.
— Думаешь, справятся? — усомнилась Ларавель.
— Конечно. Максимум день набить шишки. Следующий — сделать как надо. За них все уже продумано.
— Противник наверняка заранее озаботится картой укрепрайона.
— Верно. Но ему станет известно лишь о тех укреплениях, о которых мы дадим ему знать. Фальшивых, некоторые с начиненной взрывчаткой. Если среди атакующих по суше не будет энхансеров четвертого ранга, в ключевых местах штурмовые эксперты не пройдут даже при соотношении один к пяти.
— Значит, Лемморы все же согласились на поставку?..
— Да, жду сообщения. Если все пройдет как надо, то уже вечером можно забирать по координатам. Сотни мин и десяток крупнокалиберных пулеметов лишними никогда не будут, не говоря о рп-комплексах и фугасных пластидах. Любого эксперта вышибут на раз два.
— Бюджет?
Ларавель делала пометки в голограмме документов перед собой и отпечатывала прямо в воздухе по мелькающим клавишам. Она действительно неплохо справлялась в качестве моего заместителя.
Невесело рассмеялся:
— Лям туда, лям сюда… И вот ты уже почти гол как сокол. Лучше, конечно, у Чарака уточнить, это он больше по цифрам… Но если примерно — миллион с половиной уйдет Лемморам. Уже, кстати, жалею, что сходу по доброте душевной пообещал им пол-ляма на возврат за пленение Аннет… Но по-другому сделка вообще могла бы не состояться.
Еще миллион — в общий с Луньес фонд на расходы города и набор стройбригад вместе с новобранцами, точнее их материальное обеспечение. Много может сожрать найм нескольких энхансеров третьего ранга, которых стоит попробовать завербовать из числа местных жителей на период обороны. Закидать деньгами. Списки уже предоставлены. Остальные средства пока в резерве и ждут своего часа, непредвиденные траты — в пределах пары сотен тысяч.
Ларавель закивала.
— Что о Тоеденах, отказались предоставить помощь?
— Пятьдесят на пятьдесят. По словам Луньес — оружие неофициально да, люди — нет. Защищать будут только свою собственность.
— Остальные рода?
— Большинство вообще отказались хоть чем-то помочь… — усмехнулся я. — Попросил Луньес всех записать поименно и по родам, с кем она связывалась. Ничто не забыто. Никто не будет забыт.
— Касаемо свободных средств, — лукаво сверкнула глазами Ларавель. — Помнишь сюрприз, о котором я говорила тебе вчера? Он уже в пути.
— Да ладно, скажи уже…
Ларавель сохранила загадочное молчание.
День назад.
Персидский султанат. Новый Вавилон. Дворец третьего шаха.
Восточная красавица с детской непосредственностью возлежала на подушках и ела виноград. Ее свободные роскошные одеяния не могли скрыть фигуры, о которой в своих фантазиях мечтали многие мужчины. Пара совсем еще юных слуг обмахивали девушку пышными веерами. Она блаженно щурилась от удовольствия, пока снаружи воздух плавился от жары.
Рядом с ней в полном лотосе с закрытыми глазами и прямой спиной сидела девушка с необычными заостренными ушами и длинными черными волосами, завязанными в тугой хвост. Одета — в темные одежды с капюшоном. В Персии такой фасон носили либо солдаты, либо телохранители, либо еще целый ряд схожих профессий. Вплоть до ассасинов.
Неожиданно девушка-телохранительница открыла глаза — они оказались насыщенного пурпурного цвета. Ее утонченные слегка азиатские черты лица ничуть не уступали в красоте персиянке, которая в этот момент с некой проницательностью ожидающе уставилась на нее.
— Жасмин, мой контракт уже давно подошел к концу, — сказала телохранительница с пурпурными глазами.
Любимая дочь третьего шаха вздохнула:
— Ты хочешь покинуть меня, Айна?
— Я вынуждена это сделать, госпожа.
— И кто же теперь будет защищать меня… Эти старые мужланы? — неподдельно расстроилась персиянка. — Это хоть что-то важное?