Его биография оказалась слишком обыденной — и это выходило за рамки ее понимания. Такая личность… И с таким не самым выдающимся прошлым?..
Ларавель провела небольшое расследование, из публичных и скрытых источников она смогла узнать следующее: Святослав происходил из не самой известной аристократической семьи Российской империи, семьи Бельских, которая находилась в упадке. Мать — неизвестна. Отец умер при загадочных обстоятельствах.
В двадцать третьем году в возрасте пятнадцати лет Святослав без вести пропал. Через месяц семья Бельских публично объявляет помолвку двоюродного брата Двейна на девушке по имени Анастасия. Настя. Этот факт прошел бы мимо внимания Ларавель, если бы она не вспомнила, что пару раз ночью слышала, как Двейн во сне произносил слово «nasty». В первый раз она даже едва не обиделась, приняв это на свой счет… Мол, что это ему «противно»?..
…Она обнимала его, в ночи наслаждаясь его спящим лицом, а он такой сквозь зубы:
— Nastя…
Уж не та ли это Настя, которая должна выйти замуж за его двоюродного брата? У Ларавель тут же возникла логическая цепочка: в таком случае, а не мог ли в исчезновении Святослава быть замешан именно род Бельских?..
Догадывался ли сам Двейн?
…Но неужели лишь это несчастье смогло так изменить обычного юношу из кадетской гимназии, который не проявлял никаких достижений ни в учебе, ни в управлении сигма-энергией, ни в общественной жизни?
Всегда ли Двейн имел такой характер или таким стал?
Ларавель по-прежнему гадала. Когда-нибудь она возможно спросит напрямую. Но ответит ли он ей правду?..
Следуя за Двейном или будучи в его объятиях, она никогда не чувствовала, что находится рядом с семнадцатилетним подростком.
Он во многом казался более зрелым, чем она сама. К своим двадцати двум годам Ларавель успела многое повидать, почувствовать эту жизнь во всех ее проявлениях. И в грусти, и в радости. Но рядом с Двейном она иногда чувствовала себя маленькой девочкой… что ее опыт не более чем песчинка на волнах океана его личности. Его истинные намерения до сих пор казались ей тайной под семью печатями.
Смотря в далекий скрытый туманом горизонт, где находилась точка их назначения, Ларавель была вынуждена признать уже в который раз: она никогда не встречала человека подобного ему.
Высадка на юго-восточном побережье Калимантана произошла буднично. Никто нас не «встречал». Мы соблюли, пожалуй, все правила скрытности. Мало того, что наши три корабля в середине пути разделились, пойдя случайным маршрутом, так еще и личный состав высадился в трех разных бухтах, которые определили уже приближаясь к берегу. И только после этого всем группам пришли координаты места сбора.
Всего в «боевую командировку» отправилось порядка ста двадцати человек, предварительно разделенных на четыре отряда во главе со мной, Дунканом, Луньес и Рамиресом. Элита из элит. Все энхансеры и почти половина достигла второго ранга. Дункан подчинялся непосредственно мне, а Рамирес — Луньес.
Пока сквозь джунгли мы двигались к точке сбора, номинально я исполнял указания Луньес, хотя и с оговорками. Как я уже говорил, боевая структура у нас была скорее с горизонтальным, партизанским уклоном, нежели чисто армейским, вертикальным. Подобная гибкость имела свои преимущества, особенно при маленьком численном составе, позволяла действовать мобильно и без излишней бюрократии. В теории все командиры боевых групп были равны и не обязаны подчиняться кому-либо еще, на практике, конечно, в той или иной операции, обстоятельствах, при взаимодействии, особенно если в одном и том же районе будет действовать несколько групп, выбирался ответственный. Главный.
Например, за Операцию «Высадка» ответственным числился я. Она закончилась, как только опустошенные «десантные» корабли взяли курс в родную гавань. Операцией «Точка сбора» командовала уже Луньес. Дункан, несмотря на то, что имел свой боевой отряд, числился именно моим заместителем, как и Ларавель, которая в свою очередь пока не имела своего боевого отряда, точнее моя боевая спутница была второй после меня в нашем головном боевом отряде. Пока мы действовали вместе — Дункан и его группа бойцов подчинялись мне. Как только разделялись — окончательный выбор действий ложился на плечи Дункана. Если пойти на уровень вверх: общая стратегия за мной, тактика на местах — уже за ним. Разумеется, при условии, что тактика не была обговорена заранее.
К точке сбора двигались три примерно равные группы, где командирами числились я, Селия и Дункан. Полностью загруженные припасами и оружием, вместе со специальными походными тележками, всем группам предстояло пройти в районе ста километров по пересеченной лесистой местности, миновать пару неглубоких рек и болотистых низин… Вопросы не ко мне. Думаю, Луньес постаралась выбрать наиболее оптимальный с точки зрения скрытности и проходимости маршрут.