— Ну, Валеру мы знаем без году неделя, посмотрим, как там пойдет. А мы с тобой друг от друга уже никуда не денемся, — улыбаюсь. — Даже не надейся.
Юлька слабо улыбается в ответ, отводит глаза и бессмысленно вертит в руках чайную ложечку. Ногти под черным лаком странно короткие… похоже, обгрызенные. Что-то племяшку сильно беспокоит.
— Юль, ты можешь рассказать мне обо всем. Даже если тебе кажется, что я ничего не смогу сделать, что никто ничего не сможет сделать… Я не буду душнить и читать мораль, честное слово. Знаешь, я же сам наломал дров в жизни, так что не стану в белом пальто стоять. Выкладывай, что стряслось?
— Да так, ничего… — лепечет Юлька, потом поднимает глаза на меня: — Мама странная какая-то стала, понимаешь? Как будто… под кайфом. Я уж думала, этот Валера ей в еду подмешивает чего-нибудь — но вряд ли, он все-таки простой, как валенок. Она раньше все время мне мозг выносила, а сейчас ей вообще пофиг стало. И ладно бы только на меня… Ее ничего не бесит, понимаешь? Раньше только и знала, что жаловаться и ныть.
Взгляд у Юльки какой-то затравленный. Пожалуй, это первый встреченный мной за неделю человек, который определенно не выглядит довольным и счастливым.
— Юль, такое вообще бывает с людьми, когда они влюбляются… А ты больше ни за кем не замечала… чего-то странного?
Юлька вскидывается:
— Почему ты спрашиваешь?
Нельзя отвечать ей снисходительным взрослым «просто расскажи». Надо что-то объяснить. А что объяснять, если я сам не понимаю ни черта? Может, у меня просто крыша подтекает — обсессивно-компульсивное расстройство или еще какая новомодная дрянь. Ничего, я справлюсь и не с таким дерьмом справлялся; вот только не втяну ли я сейчас ребенка в систему своего бреда?
Но Юля не ребенок, и что-то тревожит ее по-настоящему — сильнее, чем несданный ЕГЭ или бурный роман матери.
Говорю, тщательно подбирая слова:
— У многих в последнее время настроение такое… благостное, что ли.
На лице Юльки вспыхивает улыбка:
— Господи, ты тоже это заметил? Я уж думала, у меня кукуха отлетает… Как будто в воздухе что-то такое распылили, а меня не торкает… тебя, по ходу, тоже. Знаешь, девки мои дурные совсем стали. Мультики тупые смотрят, попсу какую-то слушают и ржут… я их не узнаю прям.
— Девки? Ты о ком?
— Ну, Танька с Каринкой. Прикинь, сегодня у Таньки на даче тусич и они меня не позвали. Чат запилили, назвали «тусим на позитиве»… и меня туда не добавили.
Юля потирает виски. Читал где-то, что у подростков чувство отверженности возбуждает тот отдел мозга, который отвечает за физическую боль. В ее годы друзья нередко ссорятся, обычное дело. Но все-таки… чем эти девушки отличаются от Юли?
— Таня, Карина… они ведь обе одаренные, так?
— Ну да, у Карины летом днюха, у Таньки — осенью, им к Одарению по шестнадцать стукнуло.
Юлька пошла в школу в шесть лет, потому большинство ее одноклассников и друзей немного старше. Юля — одна из немногих в своем классе детей без Дара.
Дети… а ведь не только Юлька — все дети вроде бы ведут себя как обычно… что теперь выглядит необычно. Федька королеву драмы разыгрывал — нервничал перед отъездом в лагерь, и это естественно, он же никогда не расставался с мамой так надолго. И вроде бы вчера я видел на улице орущего тоддлера — то ли не хотел идти куда-то, то ли что-то ему не купили; я запомнил эту сцену потому, что мамаша не орала на ребенка в ответ, не угрожала, что бросит его прямо на тротуаре, а утешала малыша терпеливо и ласково.
— Юля, у тебя есть знакомые без Дара? Твоего возраста или младше?
— Ну, типа, есть… Андрюха из нашего класса, мы нормально общаемся. Он младше меня на месяц. Тоже бездарь.
— Не надо так о себе говорить… Можешь позвонить этому мальчику? Сейчас? Узнать, как у него дела, как настроение?
— Да легко…
Юля вызывает контакт и ставит телефон на громкую связь:
— Андрюха, привет! Как дела, как настроение?
— Да ничего, норм… — в голосе пацана нет особой печали, скорее что-то вроде скуки.
— Решил уже, куда документы подашь?
— Прикинь, не могу решить до сих пор. Предки почему-то ничего не советуют. Недавно еще суетились, как будто это им поступать, а не мне. Пока ЕГЭ шел, весь мозг мне сожрали. А теперь такие — «твоя жизнь, ты и выбирай». Вот как раз когда могли бы и посоветовать чего-нибудь…
— Ясно-понятно… — надо же, Юля подцепила у меня любимую фразу! — Чего-как сам-то?
— Ну так, знаешь… казалось, после ЕГЭ наконец заживу, а что-то грустяшка такая, ни с чего вроде… Устал, наверное. А ты как? Просто так звонишь или движуха намечается?