— Что ты натворил на этот раз? — грозно спросил он.
— Ничего особенного, — скромно пожал плечами Антон.
— Ничего было в прошлый раз, когда ты устроил в школе короткое замыкание. Но тогда меня вызывали к физику. А теперь — к директору. Похоже, ты прогрессируешь.
— Да я просто пошутил. Сказал, что в «Перекрёстке» промакция. Для рекламы снимают и халявную кока-колу дают.
— Что это за выражение «халявная»? Неужели нельзя говорить по-человечески? Почему нужно обязательно коверкать русский язык? — поморщился отец.
— Ну, даром, — буркнул Антон.
— И из-за этого меня вызывают к директору? Не юли. Говори начистоту.
— Я ж не виноват, что эти придурки поверили и сбежали с истории.
— Так… Все, значит, придурки, а ты умный. Сорвал урок…
— Я не срывал. Там всего шесть человек сбежало. А Крылова, скелетина саблезубая, директору нажаловалась. Такая злопамятная. Я ей один раз на истории подсказал, что Иван Грозный в десятом веке жил. Смеху было. А она с тех пор злится. Шуток не понимает.
Тирада сына оставила Юрия Николаевича равнодушным. Видимо, в этот день с чувством юмора у него было напряжённо.
— Ты прямо штатный шутник, как я погляжу, — покачал он головой. — Перед Анатолием Ивановичем стыдно.
— Чего стыдно? — возмутился Антон. — Между прочим, я по истории лучший ученик.
— И за это тебя выставили с урока? — спросил отец.
Его осведомлённость оказалась для Антона полной неожиданностью. Наверняка Настька и тут успела подложить свинью. Мало того, что Антон терпел соседство Самсоновой в школе, они ещё жили на одной площадке, и родители дружили семьями. Антон всем своим видом давал понять, что он к этой семейной дружбе не имеет никакого отношения, но его мнение в расчёт не принималось. Зато шпионка местного значения, Настя, исправно докладывала обо всём, что случалось в школе. Словом, бедного Антона обложили, как волка красными флажками.
— Это всё Настька подстроила. Я не виноват, — с жаром возразил Антон.
— Ты кругом невинный.
— Во всяком случае, на истории — это не моя вина. Я, может, вообще историком стану.
— А как же увлечение биологией? Или это тоже была шутка? Для чего мы тебе покупали дорогостоящий микроскоп? Кстати, где он? — поинтересовался отец.
Его любознательность была явно некстати. Микроскоп покоился где-то в недрах шкафа, но его точное местонахождение сразу определить было трудно. А всё из-за любви родителей к порядку. Они оба терпеть не могли, когда вещи были разбросаны по квартире. Чтобы не раздражать чистоплотных предков, Антон регулярно наводил в своей комнате порядок. Уборка заключалась в том, чтобы запихнуть всё в шкаф, с глаз долой. В последнее время делать это было всё труднее, шкаф ведь не резиновый.
Каждый раз Антон давал себе слово, что непременно разберёт залежи, как только найдётся свободное время. Но его никогда не находилось. Вернее, когда выдавалась свободная минутка, Антон напрочь забывал о своём благородном порыве, а когда вспоминал, то уже был занят. Антон подозревал, что при отце шкаф лучше не открывать, поэтому как можно небрежнее сказал:
— В шкафу, где же ещё.
Всё бы обошлось, если бы не мама. До этого она сидела на диване и листала глянцевый журнал, нарочито предоставив Юрию Николаевичу самому разбираться с сыном. Но тут не выдержала и укоризненно сказала:
— Я говорила, что ему не нужен никакой микроскоп. Это была твоя блажь.
— Что значит, блажь? — возмутился Юрий Николаевич. — Я хочу, чтобы он рос образованным человеком, чем-то интересовался.
— Лучше бы уделял ему побольше времени. А твой микроскоп сейчас валяется неизвестно где. Я вообще не уверена, что он дома, — сказала Людмила Сергеевна.
Юрий Николаевич посмотрел на сына:
— Это правда?
— Нет, он честно в шкафу. Просто его надо искать, — заверил Антон.
— Вот заодно и поищем, — сказал Юрий Николаевич, направляясь в комнату сына.
Спорить дальше было бесполезно. Антон обречённо побрёл за отцом. Открыв дверцу шкафа, Антон предусмотрительно отскочил в сторону, и правильно сделал, иначе его завалило бы грудой вещей. Из шкафа выпали книги, футбольный мяч, смятые листы с рисунками, старые тетрадки, бадминтонная ракетка, скомканная футболка и даже лопата.
Юрий Николаевич несколько мгновений оторопело взирал на кучу барахла, а потом позвал жену:
— Мила, иди сюда, полюбуйся.
Людмила Сергеевна заглянула в комнату и, оценив ситуацию, покачала головой.
— Теперь понятно, как ты поддерживаешь порядок.