— Можно, наверное, — сказал Челли. — А какой в этом смысл?
Чивилис не ответил.
Я прикинул расстояние от нас до ближайшего края воронки. Получилось около семисот километров. В это время автопилот начал торможение: мы приближались к Кольцу. Но никто, кроме меня, не обратил на это внимание, все смотрели на атмосферный феномен.
— Это какой же энергией надо обладать, чтобы устроить такую свистопляску, — пробормотал доктор, стоя спиной к пульту.
Я не успел подумать, кому это «надо обладать такой энергией», как увидел, что Чивилис мгновенно обернулся, посмотрел на светящееся табло внутренней связи и коротко, но больно ткнул доктора в бок. Доктор тоже оглянулся, увидел табло и испуганно зажал себе рот. Мы с Челли, бывшие невольными свидетелями данной пантомимы (Голдин стоял у другого окна), удивленно переглянулись. А доктор тем временем как бы невзначай дотянулся до клавиши внутренней связи и выключил ее со словами:
— Если никто не возражает…
Никто не возразил, всем было не до этого. Никто не заметил даже, что катер уже состыкован с Ретрансляционным Кольцом.
Размеры и форма воронки к тому времени уже стабилизировались, ее края почти не вибрировали, а только бешено вращались, как вращалась бы глиняная пустотелая заготовка для кувшина на гончарном круге… Волны от этого вращения возмущали всю атмосферу планеты, куда хватало глаз.
— Лино, — снова повернулся к нам Чивилис, — пожалуйста, отключите все приборы на катере и Кольце, но включите защитное поле на максимум мощности.
— Что-о?! — изумился Челли.
— Все, что можно отключить, должно быть отключено, — повторил Чивилис. — И я прошу вас сделать это немедленно! Оставьте только аварийные системы регенерации воздуха и жизнеобеспечения и защитное поле на максимуме. Сейчас что-то будет!
— Я поддерживаю эту просьбу, — неожиданно включился в разговор молчавший до сих пор Голдин. — Выполняйте все, о чем попросят Чивилис и Сайто.
Подавленный авторитетом Наблюдателя СГБ, удачно раскрывшего преступление, Челли защелкал клавишами своего пульта. Яркий электрический блеск Кольца погас.
А Голдин повернулся к Чивилису и Сайто и произнес ошеломляющую фразу:
— Я хочу уже сейчас, господа, принести вам свои искренние и глубочайшие извинения за те ошибочные предположения, которые привели меня к глупой гипотезе, а вас — к изоляции.
Надо было видеть глаза Челли, готовые выскочить из орбит! Я, наверное, выглядел так же. А Чивилис всего лишь пожал плечами и негромко ответил:
— Так даже получилось лучше…
— Юлиус! — раздалось в наступившей тишине восклицание доктора, который, по-видимому, ничего не слышал. — Вы только посмотрите! Вы это предполагали?
Мы бросились к иллюминаторам правого борта, поскольку стены уже потеряли прозрачность. Описать увиденное было трудно. Из глубины воронки поднимался ослепительный белый столб. Я бы сказал, что это было похоже на луч чудовищного прожектора, но рос он медленно, словно столбик ртути в старинном градуснике. Вершина его была слегка закруглена, хотя это могло быть и оптическим обманом… За десять минут он достиг верхних слоев атмосферы и продолжал расти. Все мы изумленно взирали на это зрелище.
Через полчаса столб был примерно шестисоткилометровой высоты при четырехсоткилометровом диаметре. Больше он пока не рос.
— Что это может быть за материал? — прошептал я, не допуская мысли о том, что это, возможно, обман зрения.
— Это не материал, — услышал меня Голдин. — Думаю, это…
— Я понял, я все понял, Минору-сан! — закричал вдруг всегда хладнокровный Чивилис. — Это аккумулятор!
ГЛАВА 16
Ипполита. 15 мая, 14:00–17 мая, 14:00 СГВ
Как это было
— Боже мой, ну конечно! — всплеснул руками маленький доктор. — Но тогда у них задействованы и другие системы!
— Разумеется, — подтвердил Чивилис. — Все, которые мы видели здесь. И наверняка еще многие на других, не известных нам пока планетах. Они зарезервировали системы, на которых по их мнению не может возникнуть жизнь, для своих Вселенских проектов. И используют их как источники энергии по мере необходимости.
— Получается, что их психофизическая организация очень близка к нашей, — заметил Сайто.
— Была близка, — поправил его Чивилис. — Прошли сотни, если не тысячи веков.
Надо ли говорить, что мы ничего не понимали в этом странном диалоге. Даже Голдин удивленно переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Объясните же, черт возьми, о чем речь! — взорвался, наконец, Челли.