Почтительно склонившись, к герцогу Александру подошел первый министр и что-то шепнул. Выслушав негромкий ответ, Вилан вышел вперед:
— Мессир Грегори Голдин и его спутники! Вы имеете честь представиться их величествам.
Мы представились согласно придворному этикету. Герцог, кажется, был доволен:
— Вас всего четверо, — заметил он. — Разве возможно столь малыми силами справиться с возложенными на вас задачами?
— На первом этапе, думаю, мы сумеем справиться, ваше величество, — с достоинством ответил Голдин. — Впрочем, если нам нужны будут помощники, Земля пришлет их хоть завтра.
— Но ведь ваша родина очень далеко? — удивилась герцогиня. — Или я что-то неправильно поняла?
— Все правильно, ваше величество, кроме одного. Земля — наша общая родина. Зная, как его величество, ваш супруг, любит и ценит науку, мы хотели бы преподнести от имени правительства и народов единой Земли небольшой подарок.
— Вот как? — оживился герцог. — Очень интересно!
— Причем этот подарок частично подтверждает наши слова об общей родине. Это коллекция исторических экспонатов из лучших музеев Земли.
Ваши величества! Надеемся, вы сможете убедиться, что корни у нас общие. И пусть эта экспозиция, если вы того пожелаете, станет началом первого исторического музея Доригиана!
— Она велика?
— Она содержит около сотни предметов и вполне поместится в этом зале, ваше величество.
— Прекрасно! Здесь ей и место. Слушайте все! Послезавтра, в день наук, искусств и богословия, мы откроем эту экспозицию в Белом зале нашего дворца!
— А сейчас мы хотели бы показать лишь небольшую часть экспозиции вашим величествам и всем, кто присутствует в зале, — добавил обрадованный Голдин.
— Разве вы принесли их с собой? — удивился герцог. — Я полагал, что они должны занимать много места.
— Разумеется, они остались на корабле. Мы можем показать вам их изображения — голограммы. Они выглядят совершенно так же, как и сами экспонаты, но их, к сожалению, невозможно потрогать…
— Ах, голограммы… — разочарованно протянул Андрэ.
— Ваше высочество, если только вы пожелаете, завтра же все экспонаты будут в этом зале, — заверил принца Эррера.
— Завтра зал должен быть пуст, — сказал герцог.
— Ах да, ведь послезавтра — ночь Демона Мщения, — спохватился наследник престола. — Вы принесите их послезавтра утром. А вечером мы придем сюда на открытие экспозиции.
— Да будет так! — подтвердил герцог.
Я не очень понял насчет Демона и его ночи, но выяснять было некогда, и этот вопрос я «задвинул». Решил при удобном случае разузнать подробности у Антонио. А пока надо было заняться голограммами.
Показ имел бурный успех. Особенно мужчин заинтересовали оружие и амуниция: индейские томагавки, австралийские бумеранги, шлем и щит древнеримского легионера, рыцарские латы флорентийской работы, самурайский меч.
Женщины, как и следовало ожидать, пришли в восторг от нарядов времен Маргариты Наваррской и Людовика XIV. Всех восхитила карета английской работы XVI века.
После показа церемония знакомства возобновилась. Но теперь представляли уже не нас, а нам.
Мы познакомились с отцом леди Амелии и Антонио графом Родериком — министром двора и этикета, бароном Жоли — хранителем Главной печати, графом Паули — интендантом герцога. Вместе с графом Виланом они составляли кабинет его величества.
Мы удостоились также высокой чести лицезреть всех двенадцать рыцарей Круглого стола: и сэра Гарета, и сэра Персиваля, и, конечно же, могучего сэра Галахэда. Его внешний вид никак не указывал на наличие хотя бы минимальных вокальных способностей. Этакая пивная бочка, на голову выше меня, почти квадратная. И еще одно не могло внушить мне симпатий к рыцарю-барду: он слишком часто глядел на одну брюнетку в белом платье. Просто непозволительно часто!
Пока перед нами чередой проходили лица и наряды, я решил уточнить ситуацию:
— А у твоей сестры тоже есть рыцарь?
— О да, ведь она заслуженно слывет красивейшей девушкой Доригиана!
— И ее рыцарь, конечно, сэр Галахэд?
— Как вы догадались? — поразился юноша. — Это действительно он!
— Как тут не догадаться, когда он, того и гляди, прожжет ей взглядом лиф платья, — проворчал я и поспешил перевести разговор на другую тему. — А что ты там говорил насчет первой жены графа? Что с ней случилось?
— То же, что и с родителями его высочества принца Лионеля — принцем Анри и принцессой Жозефиной. И еще четырнадцатью дворянами и их многочисленными слугами. Все они были удалены.