После паузы он продолжил:
— Итак, только он мог это сделать. Если исключаются все другие возможности, то остается единственно верная. Не так ли рассуждают и у вас на Земле?
— Так, разумеется. Но уверены ли вы, что сэр Галахэд — и есть та единственная, а значит, верная возможность?
— Уверен, сэр Голдин. Сэр Галахэд мог это сделать.
— То есть он мог заранее в панцире спрятать деньги, вместо того, чтобы пойти за ними в свои покои, побежать к Белому залу, выстрелить в принца, а потом прибежать назад, это вы хотите сказать?
— Да, у него хватило бы на это времени.
— Но ведь он не знал, какую сумму выкупа назначит его величество.
— Не знал. Сумма, однако же, должна была быть круглой, и сэр Галахэд мог захватить с собой несколько мешочков по две с половиной тысячи золотых в каждом. Он ничем не рисковал, поскольку, принеси он больше, просто отсчитал бы золотые при вас…
— Это действительно возможно. Но меня интересует другое, — тихо произнес Голдин. — Скажите, а смог бы он сразу после такой пробежки в панцире, латах, с оружием — петь? Да так, как он пел в эту ночь? Не вы ли сами сказали мне, что такого пения никогда еще не слышали?
Мы оторопели.
— Но тогда… Тогда действительно остается один только Трикс, — после некоторого замешательства сказал герцог. — Это поразительно, сэр Голдин, я бы никогда в это не поверил! Но логика подсказывает, что больше сделать это было некому.
— Увы, ваше величество, здесь я должен констатировать, что вы опять ошибаетесь. Трикс тоже не мог этого сделать.
— Ошибаюсь? Но почему? — воскликнул герцог.
Ответить на этот вопрос Грег не успел.
Внезапно Олег зажег свет над «саркофагом», одновременно что-то бубня себе под нос и по-прежнему склонившись над своим пультом. Потом мы увидели, как внутри «саркофага» принц Андрэ приподнялся и сел, опираясь на руку. Вернее, он полусидел, глаза его были открыты, губы шевелились.
Сергеев, не поднимая головы и судорожно щелкая какими-то тумблерами, пробормотал:
— Он в полном сознании.
Тут же был включен микрофон, и мы услышали:
— Убийца, подлый трус… Я видел тебя… Я… ты был мне как брат, отец уважал тебя… Ты мог иметь все мое герцогство… и вот — расплата за нашу наивность…
Рука принца тянулась к нам, пот стекал по лицу. Он не бредил, он все понимал — и указывал в нашу группу!
— Убийца, убийца… Ты пронзил мое сердце, а я твое… Но я… умираю, а ты… жив… подлый зем… землянин!
Андрэ, обессилев, упал на ложе. На панели «саркофага» горела хищным алым пламенем лампа критического состояния. Затем она погасла…
Из своего закутка Сергеев рванулся к «саркофагу», отбросил колпак и принялся отчаянно массировать сердце принца. Потом он опустился на пол прямо у «саркофага» и заплакал злыми слезами.
Мы с Голдиным подбежали к принцу. И тут услышали дрожащий от возбуждения голос Лионеля:
— Так вот кто истинный убийца!
Я обернулся. Неожиданно племянник герцога обхватил сзади левой рукой горло стоящего перед ним в оцепенении Эрреры, запрокинул его голову и поднес к горлу нож:
— Вы обмолвились, сэр Моррис, что ваш костюм заменяет защитный рыцарский панцирь. У меня ведь очень хорошая память… Поэтому я обращаюсь ко всем вам — снимите свои костюмы! И не поднимайте рук, иначе лишитесь товарища. Ну, живо, снимайте! Посидите в Башне Смерти, пока мы разберемся, о ком из вас говорил брат.
Мы медленно, стараясь не делать резких движений, сняли свои куртки, лишаясь и генератора защитного поля, и ультразвуковых пистолетов…
Голые по пояс, стояли мы перед Лионелем, все еще державшим нож у горла Хорхе.
— Сэр Моррис, будьте так любезны подойти ко мне, — сказал принц-насмешник. — Вот так. Встаньте рядом с вашим товарищем… повернитесь ко мне спиной… Отлично! — И он, оттолкнув Хорхе, мгновенно прижал нож теперь уже к моей шее.
— А теперь, господин Эррера, разденьтесь и вы… И тоже — очень спокойно, без лишних движений, — сказал мой мучитель.
Хорхе стянул с себя куртку и бросил на пол. Лионель чуть ослабил хватку.
— Отец, — так он теперь по праву обращался к герцогу, молча наблюдавшему за этой сценой, — прикажите страже арестовать этих негодяев!
В лабораторию ворвались стражники. Тут-то и произошло то, чего никто не ожидал. Голдин в невообразимом кенгурином прыжке выскочил из лаборатории в рубку управления и захлопнул за собой дверь. Стражники безуспешно колотились в нее.
— Сэр Голдин, — громко сказал Лионель. — Сейчас ваш друг Моррис жив. Но если через пять секунд вы не выйдете оттуда и не сдадитесь, через шесть он будет мертв. Раз… два… три…