Огонь поднялся на высоту двухэтажного здания и огромный столб начал жалобно трещать. Люди сдавливали нашу компанию всё ближе к кострищу и вот до него осталось только пару шагов, как то неожиданно для себя я оказался барьером между костром и огромной толпой горожан.
Вишенки весело прокричали, что-то про спасителя Серогорья, бога Пира, сзади толпа подхватила общий крик, и вот со всех сторон доносился общий клич:
«Пир! Пир! Пир! О спаситель наших очагов...»
Как было бы прекрасно если он спустился с небес. Раздал бы всем богатства и решил проблемы.
Но никто не спустился. Только пламя сжигало остатки когда-то живого дерева.
Затрубил гонг и все обернулись к балкону старого храма, от куда доносился звон. Грязное здание с черными пустыми проёмами окон. Храм напоминало старую печь. Юный пророк пытается следовать традициям и в честь праздника провести молитву для народа.
В серой рясе, и посохом в руках молодой служитель говорил слова во славу мира, любви и верности.
Его звали Семануил. Он унаследовал храм от отца. Он часто советовался с Нен по поводу старых обрядов. И в свои неполные девятнадцать лет был умным, отважным юношей. Самым отважным, которого я знал. Целый год он следил за приютом при храме, работал на псарне, что бы прокормить брошенную ораву детей. Сердобольные горожане помогали им едой, и Нен часто отправляла меня с кульками к ним.
Только я знал, как он ненавидит порядок этого мира и его несправедливость. Когда выдавалось свободное время мы с Семом рассуждали, как рождаются боги. Почему в них верят. Почему бог не помогает бездомным детям. Почему мир такой. Но наши рассуждения не находили ответов на эти вопросы.
А сейчас он желает всем добра и просит не забывать о храме.
Речь закончилась, и толпа начала делиться на компании из знакомых. Вишенки присоединились к группе молодых ребят. Местные алкоголики радостно танцевали под музыку заезжих актеров. У особняка начала собираться очередь на званый ужин. Чего только не увидишь в праздничные вечера. В храме я привык видеть дряхлых прихожан с молоденькими девушками.
Но в очереди практически с каждым троллем была прекрасная принцесса. Все понимали, что это не их дочери или племянницы. За спиной называя их шлюхам. Нен всегда учила, что не важно, что у человека перед тобой в карманах или штанах. Он всегда останется человеком. Главное смотреть именно на него, а не на всё остальное.
Мимо проходили крестьянские парни, которые перебрали слишком много хмеля и собирались решить давно зародившейся конфликт с городскими. Два бравых лидера столкнулись лбами пока остальные, стояли позади. Для меня это зрелище казалось ещё глупей, чем сжигание чучела. Но вызывало чувство любопытства. Кто же победит на этот раз. Три года назад с успехом победила группа городской стражи, на этот раз их видно не было.
Началась драка. Рослый парень с разбитым носом из которого сочилась кровь направлялся в мою сторону крепко сжимая кулаки и что-то крича про мою семью. В моей руке уже пи когда до столкновения осталось появился стилет из сапога и я показал его нападающему. Дитина изменившись в лице и упал грязную мостовую. Это было не по их правилам игры.
Вернув ножик в сапог, я решил исчезнуть до прибытия стражи.
Множество людей гибнут в таких глупых ситуациях. Из за чистой случайности. Но я хочу вернутся домой.
3. Смерть и бордель
Пришлось проталкиваться сквозь толпу пьяных. Кто-то начал толкаться, меня больно ударили в живот. Перехватило дыхания и согнувшись наконец-то вышел на другую сторону улицы.
Чтобы отдышаться остановился у стены. Со спины из переулка дул холодный ветер, а снег всё сильнее падал вокруг.
Сзади послышался скрип снега от наступающих на него сапог. Тут крепкие руки подхватили с двух сторон и поволокли в переулок. Не успев опомниться, я захотел кричать, но холодная сталь проткнула мою спину. Жуткая острая боль невыносимая и злая. Что-то наподобие бульканья прозвучало из моего рта при попытке крика. Руки отпускают меня и я падаю в грязную лужу из снега, грязи и крови.
— Ищи кошелёк!
— Снимай сапоги, скорее!
— Забираем всё!
— Кафтан хочу!
— Зачем нам такая кровавая тряпка? Хотя хорош был. Эх.
Они снимают с меня сапоги, я не могу пошевельнутся. Только дайте мне вздохнуть и я вас поубиваю! В груди жжёт и тяжелеет. Лысый урод стягивает с меня штаны. Все мерзко хихикают.
— Жалко мальчёнку, такое достояние теряем. — волна нового смеха.
Я уже не чувствую ног. Только понимаю, что меня волочат в глубь переулка. Только небольшая часть неба между крыш смотрит на меня. Там: холодная луна и тьма...
Прошло около часа, снег скапливался, на теле. Боль прошла, всё прошло. Снег со всей возможной добротой накрывает меня. Он хочет укрыть меня.
— Извини, Нен. Я хотел вернутся. Я люблю тебя. — последнее что я хотел бы сказать.
Мир вокруг потемнел.