Это был последний раз, когда Катя и Ваня видели биологическую мать. Весь февраль они жили у бабы Зины. Михаил привозил Варе зарплату, о детях знал, но ничего не говорил. Просто пожимал плечами. Те редкие дни, когда он наведывался в деревню, он проводил с друзьями детства. Уходил на тот край, что ближе к школе, и возвращался только чтобы попрощаться. Баба Клава, которая как раз была оттуда, по секрету сообщила Варе, что Миша наведывается к Любашке из второго дома. Та мужика своего выгнала и в одиночку растила дочь, а теперь, якобы, хочет Зинкиного сына охомутать. Сплетни Варя никому не передавала. Ей было безразлично, куда ходит Михаил, главное, чтобы он не возражал против детей.
Но на февральские праздники хозяйский сын приехал с супругой. Свету он о ребятах не предупредил, поэтому был скандал.
- Мало ли, у кого мать пьет! - кричала она на мужа, закрывшись в комнате. - Что теперь, всю деревню тут соберем? Устроили приют. А кормить на что? А одевать? Сиделка наиграется и свалит, а нам что прикажешь делать?
Варя попросила Катю увести братика в ванную. Только там они бы не услышали семейную ссору. Старая межкомнатная дверь со стеклом, завешенным ситцевой тряпочкой, плохо справлялась со звукоизоляцией.
- Да пусть побудут немного, глядишь, Наташка протрезвеет.
- Как же, протрезвеет она. Здесь у вас кто начал, тот только в могиле пить бросит. А детей куда? Или мать твоя будет с ними сидеть? На девятом-то десятке? Где ты вообще эту девицу нашел? Ладно, эта перечница старая из ума выжила, но девица-то, ты посмотри какая наглая! Конечно, легко быть доброй за чужой счет. Быстро она освоилась! Вещи мои трогала, свитер брала. Я не удивлюсь, если она бабку надоумит дом ей переписать. А что ты на меня так смотришь? Стоит он, глаза свои рыбьи на меня пучит. И останешься без всего, помяни мое слово.
Варя понимала, что слушать чужие разговоры - не комильфо, но деревенская акустика не оставляла ей выбора. Она подошла к двери, распахнула ее и обратилась к Светлане:
- Мне не нужен дом Зинаиды Федоровны. И на детей я трачу только свою зарплату. Не волнуйтесь, я их не оставлю здесь. Если Вы решите меня уволить, я заберу их с собой.
- Что Вы, Варвара, Вас никто не собирается... - нерешительно попытался вставить слово Михаил.
- И с какой это стати ты их заберешь? При живой-то матери? А? У тебя нет никаких прав.
Варя смотрела на катышки помады в уголках рта своей обвинительницы.
- Это мое дело. Не Ваше. Хозяйка дома - Зинаида Федоровна, и пока она позволяет, дети будут здесь. Если хотите, я могу доплачивать и за электричество, которое на них уходит.
- Стоило делать это с самого начала!
- Свет, ну чего ты, пусть побудут пока... - Михаил тронул жену за локоть, но та тут же с отвращением сбросила с себя его руку.
- «Ну-ну», - передразнила она его. - Только и можешь ныть. Убожество! Вези меня домой, ни минуты здесь не останусь. Наверняка от них здесь повсюду вши.
Она демонстративно прошагала по комнате.
- Всего Вам хорошего, мама, - ехидно сказала она свекрови и вышла в сени.
Там от ее сапог с подрагивающим хвостом отходил Кузя. До сих пор Варя ни разу не видела, чтобы он метил в доме. Наверное, готовился к особому случаю.
- Ты посмотри, что он натворил! Вот мразь! - она замахнулась тапком, но промазала.
Кот невозмутимо вспрыгнул на подоконник, оттуда на шкаф, улегся, вытянул вверх заднюю ногу и принялся ее вылизывать.
- Не дай тебе Бог пережить хозяйку, вот уж не дай Бог! Я тебя лично сдам на живодерню, - женщина брезгливо натянула подмоченный сапог за неимением другого выхода, схватила сумочку и выскочила из дома.
Через мгновение хлопнула дверца автомобиля. Михаил устало поплелся за супругой, и вскоре его машина, брызнув снегом из-под задних колес, выехала на проселочную дорогу. Варя привела детей обратно в комнату.
Зинаида Федоровна сидела за столом. Глаза у нее покраснели, но она не плакала. Девушка наклонилась и обняла ее.