Морлок пытался оценить возможности Поющего копья, воспользуйся им танцор на карнавале.
— Виклорн! — выпалил незнакомец. — Это пират и разбойник! Он использует Поющее копье для убийств и грабежей на всем побережье Малого моря. Говорят, им он уничтожил даже своих подельников. А теперь он направляется с Андхракаром вглубь страны…
— Погоди-ка…
— Пока ты сидишь здесь, вливая в глотку пойло…
— Хочешь сказать, Поющее копье — это оружие, называемое Андхракар?
— Да, и если ты…
— Кто же тот глупец, взявший копье и орудующий им?
Собеседник взглянул на Морлока почти с жалостью:
— Виклорн. Пират и разбойник.
— Недоумок, иными словами. Плевать я на все это хотел.
— Выходит, не поможешь?
— Я знал, что в конце концов ты поймешь. Выпьешь? Нет? Не возражаешь, если я себе налью?
— Ты совершаешь роковую ошибку! Сделай хоть что-нибудь!
— Я создал оружие, называемое Андхракар, — заметил Морлок. — Вероятно, свалял дурака. Но я не создавал Виклорна. Тебе, может, повезет по-крупному: посоветуйся с его творцом.
Незнакомец какое-то время всматривался в Морлока, затем поднялся и вышел, не произнеся больше ни слова. В эту же ночь он отправился на запад, чтобы сразиться с Виклорном, и был убит оружием, зовущимся Андхракар. Его еще называют Поющим копьем, потому что когда оно настигает жертву, то начинает издавать едва различимый мелодичный звук, усиливающийся и звучащий все ниже, пока, погрузившись в тело несчастного, не насытится его кровью.
Именно так произошло и с собеседником Морлока. Ночью он подобрался к Виклорну в надежде застать того врасплох. Но бывший пират не спал, не мог уснуть, преследуемый воспоминаниями об увиденном и содеянном, а также роившимися в голове видениями, посылаемыми Андхракаром. Услышав, как кто-то осторожно пробирается сквозь заросли кустарника, он вскочил с походной лежанки. Андхракар, Поющее копье, был при нем, став его неотъемлемой частью. Магическое воздействие Андхракара привело к одеревенению пальцев, сросшихся с древком, превратив хозяина в единое целое с проклятым оружием.
В кромешной темноте Виклорн безмолвно сражался с человеком, страстно желавшим уничтожить его. Затем различив пение копья (поначалу тихий и высокий звук, становившийся все сильнее, ниже и громче), оба противника застонали (один — от страха, второй — от предвкушения). Андхракар, пронзив тело жертвы, замер. Виклорн не стал закапывать труп, бросив его лежать в темноте, сам же свалился на лежанку, рядом растекалась лужица крови. Так погиб тот, кому Морлок не захотел помочь, храбрый, но безрассудный. Имени его никто не помнит.
Морлок, временами проявлявший незаурядный ум, себя смельчаком не считал. Возможно, бывают пьяницы, которым присущи чудеса храбрости, но Морлок к таковым себя не относил. Он напивался, заглушая страх — страх перед жизнью и смертью. Однако так было не всегда. Когда-то Морлок слыл героем, по крайней мере некоторые так считали. Во всяком случае, будучи членом общества, он приносил пользу, о чем теперь не скажешь. Что-то в нем умерло. Ему оставалось лишь насмехаться над собой, ведь только трусы забываются в вине, страшась болезненных объятий жизни.
Виклорн продолжал грабить и убивать. Ему казалось, будто он промышляет грабежом: сколько сможет, забирает, уничтожая оставшееся. Однако все чаще добытое вываливалось у ближайшей обочины или в открытом поле. Он грабил, ибо часть его все еще оставалась Виклорном-грабителем. Но по мере того, как человеческая сущность убывала, терялась суть грабежа. В дальнейшем он только убивал, предавая огню все, что не уничтожил Андхракаром.
— Зачем ты создал проклятое копье? — однажды ночью спросил хозяин таверны Морлока, еще не напившегося и способного мыслить разумно.
— На то у меня были причины, — рассудительно отвечал Морлок.
Немного погодя Лин, владелец «Разбитого кулака», человек, которому Морлок доверил изобретение перегонного устройства, присел рядом. Став богатым, ему больше не требовалось самому стоять за стойкой, что из-за его малого роста было сопряжено с определенными трудностями при обзоре заведения. В те времена, когда он еще не мог позволить себе нанимать помощников, за стойкой у него располагалась целая россыпь ящиков. Было забавно наблюдать, как он проворно перепрыгивает с одного на другой. Если же ему требовалось водрузиться над стойкой для разборки с буйным посетителем, он прикладывал последнего так, что тот никогда больше не доставлял хозяину таверны хлопот. Морлоку нравился этот человек, хотя Лин и считал его бесшабашным пьяницей.