Но чудо чудное — ковыли на закате! Клонятся переливчатые пушистые метёлки навстречу закатному солнцу, как розовые языки холодного призрачного огня. На каждом взлобке, на каждом бугре плещет летучий огонь — бесшумный, яростный и блестящий. И пока не утонет за землёй солнце, по всей степи будут метаться и сверкать эти льдистые вспышки, бегучие блики да отсветы, становясь всё призрачней и багровей. А когда солнце расплющится на горизонте — вся ковыльная степь станет красной.
Потом над степью всплывёт луна — как пузырь из воды! — и стога ковыльного сена засветятся оловянным панцирем инея и гололёда…
Хороша ковыльная степь и ночью и днём.
КРАСНЫЕ ДАЛИ
Вокруг покраснели дали! Появились яркие красные полосы у самых гор — непонятные и неожиданные. Будто красная заря из-за гор пролилась к их подножию. Будто кто-то толстым красным карандашом отчеркнул синие горы от жёлтых песков.
Нет, конечно же, не заря. И не россыпи алых камней. И не далёкий степной пожар. Может, радуга по горизонту: жёлтое, красное, синее? Или зыбкий мираж, обманывающий и манящий?
Глухо топочут копыта коней, плюхая в пухлую пыль. Всё уже полоса жёлтых песков, всё гуще синева дальних гор. всё шире, всё ярче, всё ближе, всё необузданней красная полоса. Ближе и ближе радуга из песка, синих гор и… красных маков!
Маки, живые маки! Их видимо-невидимо. Они обступают со всех сторон, как разливы красной реки. Они трепещут и взблескивают, словно рябь на воде. Они качаются на ветру, как пламя невиданного пожара. От них рябит в глазах и кружится голова.
По сторонам вздымаются красные от маков холмы — волны багряного моря. Волны накатываются в посвистах ветра, на гребнях вскипают брызги огненных лепестков огня. Вот-вот волны нас захлестнут, опрокинут, и мы утонем в буйном неистовстве красного цвета!
Земля под ногами горит от цветов. Полыхают красные дали. Степные луни, словно чайки, скользят над красными волнами, Серые их крылья просвечивают розоватым. Красные жуки на маках жуют красные лепестки. Вороные кони сгибают потные шеи, и в чёрных выпуклых их глазах мечутся огненные зигзаги.
Порозовели белые облака. Даже синее небо подёрнулось розовой дымкой. Стоим растерянные и восхищённые. Цветы и цветы — без конца и без края! Неистовое буйство красного цвета. Кипучая лава цветов.
РОЗОВОЕ БОЛОТО
Само слово «болото» уже не радует. Что-то чавкающее, мокрое, грязное. Ни присесть, ни прилечь. Хлюпь и зыбь под ногами. Жара и одуряющий запах. Рои назойливой и липкой мошкары над головой.
Но бывают болота другие — неправдоподобной, удивительной красоты. Вот такие, о каком я сейчас расскажу.
Ночью я с трудом продирался по раскисшей чмокающей тропе сквозь кусты и тростник. Хлябь становилась всё жиже и глубже. Чёрной нефтью заблестела открытая вода. Дальше ночью идти было нельзя. Я прислонился спиной к коряжистой иве, шатром окунувшей плакучие ветви в чёрную воду, и задремал. Можно и стоя спать, если только чуть-чуть приспособиться.
Проснулся я от теплоты на лице и какого-то сияния под закрытыми веками. Значит, поднялось солнце. Я открыл глаза и тихонечко охнул! Ясные солнечные лучи высветили каждый листик, всё стало ярким, резким, гранёным. А над синей водой на стройных ножках-стеблях стояли зелёные чаши из малахита, и в чашах лежали розовые бутоны. Розовые бутоны, каждый в два кулака!
Может быть, я всё ещё сплю?
Солнце коснулось чаш-лопухов и немыслимо нежных бутонов.
Бутоны проснулись и зашевелились. Наружные белые лепестки — каждый в ладонь! — раскрылись, показав солнцу красную сердцевину цветка-лотоса. Словно белые нежные ладони, осторожно и ласково грели на солнце прозябшие за ночь цветы, словно каждый лотос, воздев в небо тонкие руки, протягивал к солнцу свою красоту.
Медленно двигалось в небе солнце, и, словно зачарованные, словно во сне, поворачивались за ним и цветы лотосов. Зелёные чаши огромных листьев, как антенны локаторов, тоже поворачивались за солнцем, ловя его ласкающие лучи. И тяжёлые капли росы внутри них, словно лужицы ртути, тяжело колыхались и матово посверкивали своими закруглёнными краями.
Чуть видный розовый пар курился над лотосовым болотом.
Медленно, словно во сне, махая белоснежными крыльями, пролетела немыслимая белая цапля. Крылья её, пронзённые солнцем, вдруг вспыхнули и запылали.
Потянул ветерок, сморщил воду, озорно растолкал цветы. Всё огромное розовое болото зашевелилось, засуетилось, залопотало — проснулось. Очнулся и я.