– А того, что остатки вашего чая отданы на анализ. И в них обнаружено крепкое снотворное.
У ошеломленного сторожа глаза лезут на лоб.
– Пока об этом никому ни слова, поняли? И давайте думайте, кто мог подсыпать.
– На кого ж я такое подумаю?!.. Что вы!..
Томин прохаживается у ворот небольшого завода. Оттуда появляется группа людей, среди них зевака.
– Привет огнепоклоннику! Не узнаете?
– Почему? Узнаю.
– У меня два-три вопроса.
– Хоть двадцать три!
– Как вы очутились на пожаре?
– От приятеля домой чапал. Гляжу – полыхает! Понятно, завернул.
– С какой стороны вы приближались?
– Да там сзади тропка на дорогу выводит. Я по ней.
– Никого рядом не видали? Не встретили?
– Откуда? Позднотища же?.. Только подлюга одна подъезжала из интереса. Поглазела, развернулась и уехала. Даже из машины не вылезла! А я вижу – окошко светится, давай в дверь барабанить. Еле сторожа добудился! Начали пожарным звонить, потом барахлишко таскали, боялись – на хибарку его перекинется…
– Ну-ка поподробней, что за машина, – прерывает его Томин.
У Знаменского собрались Кибрит, Томин и Томилин. Кибрит вооружена актом экспертизы и схемой склада, размеченной сотрудниками пожарной службы.
– Зинаида, не углубляйся в дебри! – просит Томин.
– Тебе неинтересно, а я увлеклась. Пожарно-техническая станция меня прямо заворожила!.. Ну ладно, изложу попросту. – Она откладывает акт. – Сначала думали, что пожар в месте наибольшей степени обгорания. Но когда учли все условия, влиявшие на распространение пламени, мнение изменилось. Первоначальный очаг оказался здесь. – Она обводит небольшой участок на плане. – Судя по черепкам, тут стояли ящики с посудой и, следовательно, было много упаковочной стружки.
– Совершенно точно, – поддакивает Томилин, сверяясь со своей схемой. – Номер семь – чайные сервизы «Весна».
– А хоть какие-то данные, отчего загорелось, – не терпится Пал Палычу.
– Кое-какие есть, – небрежно произносит Кибрит, чтобы поэффектней подать новость. – В том месте на бетонном полу найдены следы бензина, – она загибает пальцы, – осколки бутылки и свечной парафин.
– Так это ж умышленный поджог! – восклицает Знаменский.
– Молния… окурок… – вспоминает Томилин в сердцах.
– Нет, погодите. Получается, плеснули бензину, чиркнули спичкой и пошли? Заперли горящий склад – и по домам? А сторожа усыпили? Такой вот дружный общий сговор… Как-то странно, братцы!
– Не обязательно сговор, Пал Палыч, – возражает Кибрит. – В заключении об этом не сказано, но мы много обсуждали… И по расчетам – конечно, предположительным – до ящиков пламя добралось не сразу. Не стану утомлять Шурика подробностями, но могло и двадцать минут пройти, и даже тридцать, а тогда уже начало разгораться всерьез.
– То есть можно было чиркнуть спичкой и удрать? Причем еще до конца работы? И при опломбировании ничего не заметили?
– Да, Пал Палыч.
– Если расчеты достоверны, снимаю шляпу! – говорит Знаменский.
– Я б в пожарники пошел, пусть меня научат!.. Как будем дело делить? – произносит Томин, обращаясь к коллеге. – Тематика вроде бы хозяйственная – карты в руки БХСС. На чужое мы не посягаем!
– Мы тоже, – в тон отзывается Томилин. – Если хищение – область моя. Но если воры посторонние – раскланиваюсь и исчезаю со сцены.
– Пока всем работы хватит. – Пал Палыч хочет, чтобы Томин остался вести расследование. – Давайте малость порассуждаем. Сторож прибыл без четверти семь, как всегда. Тотчас отправился к начальству. Это единственные пять-семь минут, когда термос был без присмотра. Но все это время Гуторская и Стольникова находились в конторе. Кто подсыпал снотворное?
– Икс, – говорит Томилин.
– Он же поджигатель?
– То ли он, то ли неведомый сообщник.
– Еще, значит, игрек, – замечает Томин. – Не исключен, между прочим, и зет. Зевака на пожаре – помните его? – видел загадочные «Жигули». Подкатили к складу, постояли и умчались. За рулем сидела женщина. Нет-нет, – отзывается Томин на оживление слушателей, – приметы неизвестны. Но сдается мне, сия особа являлась проверить, хорошо ли горит.
– Шурик, не разводи хитростей на пустом месте! – урезонивает Кибрит. – Женщина помчалась звонить по ноль один.
– Если бы, Зинаида, если бы! У пожарных четко: все сообщения дежурному параллельно пишутся на магнитофон. И там зафиксирован только звонок сторожа. Этого самого Николаши!
– Какая модель «Жигулей», твой зевака не разглядел? – спрашивает Томилин.
– Светлая «двойка», универсал.
– У складских ни у кого «двойки» нет, – задумчиво произносит Томилин. – А любопытно бы познакомиться с этой дамой.
– Сомневаюсь, – пожимает плечами Кибрит. – Ну, мне пора.
– Зиночка, подожди, пожалуйста, – останавливает Знаменский. – Есть одно соображение…
– Сомневаться вольно во всем, – продолжает между тем Томин. – Я вот возьму и не поверю, что Николашу усыпили!
– И что предложишь взамен? – живо оборачивается Пал Палыч.
– Сам намешал дряни в чай. И набивался потом со своим термосом: проверьте, мол, что за жидкость, меня споили, я чистенький!
– Ты серьезно? – удивляется Кибрит.
– Нет. Но только потому, что очень он непритворно зевал! А вообще-то ничего нельзя скидывать со счетов. И даму в «Жигулях» тоже. Пламя было яркое, а сколько темного! Каламбур на скорую руку…
– Не столько темного, сколько пока не доказанного, – возражает Томилин.
– И темного хватает, – поддерживает Томина Пал Палыч. – Я не зачисляю сторожа в иксы и игреки, однако… Предположим, он скрыл визит какого-нибудь дружка. Дружок в тот вечер просто заглянул проведать. Но у него дурная репутация, поэтому лучше умолчать. Между тем дружок незаметно сыпанул в термос сонных порошков, потом под храп Николаши появились прочие дружки, вывезли со склада все, что понравилось, а для маскировки следов учинили пожар. Опровержения будут?