— Мелкий, тебе точно плохо, — посмотрев на мужчину, выдал вердикт Хаггард. — Во-первых, он обычный, а во-вторых, почему ты говоришь, что ёлки сияют?
— Наверное, чай все-таки крепковат, — объяснил я Хаггарду свои слова.
Да, поаккуратнее надо с ассоциативными реакциями, но адепты светились действительно похожим образом — тела были покрыты небольшими разноцветными сияющими местами, где-то большего размера, где-то меньшего.
Налив себе еще немного чая, под осуждающим взглядом Хаггарда, начал осматривать людей чуть внимательнее, пытаясь понять, как соотносится их сила с тем, что я вижу. Все, кроме мужчины в углу, выглядели похожим образом, и только он сиял, как солнце, из-за чего мой взгляд постоянно к нему возвращался.
Осматривая Хаггарда, заметил, что в районе его зерна есть какие-то завихрения, словно энергия пытается сгуститься.
— Слушай, а ты скоро на стадию ядра переходить будешь? — спросил я бородача, продолжая всматриваться в его меридианы. То ли из-за того, что он сидел ближе, то ли по другой причине, я видел их на его теле.
— Да как-то… — Хаггард задумался и погрузился в свой внутренний мир. — Вроде бы далеко от нее был, но сейчас, по ощущениям, довольно близок. Думаю, в течение пары месяцев надо попробовать прорваться.
Все это время в зале царил шум, но внезапно дверь трактира распахнулась с такой силой, что все взгляды невольно устремились к входу. Там стояла группа из пяти человек, возглавляемая высоким дородным лысым мужчиной в расшитом золотом камзоле. Его аура, как и у его спутников, была среднего размера, но особенно выделялся сам лысый адепт — в центре его груди пылало огромное яркое нечто и переливалось глубокими багровыми и золотыми оттенками. Он размахивал руками, громко рассказывая своим товарищам о чем-то, совершенно не обращая внимания на окружающих.
— Вы только представьте! — гремел его голос, заполняя весь зал. — За первое место полагаются не только техники и зелья, а еще и артефакт, изготовленный самим Безымянным! Один из немногих, которых осталось считанные единицы за прошедшее тысячелетие! Говорят, это клинок, способный рассекать пространство!
Его спутники оживленно перешептывались. Один из них, худощавый юноша с зеленоватым свечением вокруг головы, восторженно кивал:
— Если это правда, то турнир стоит того, чтобы рискнуть!
— Рискнуть? — лысый фыркнул. — Это не риск, а возможность! Кто знает, может, именно мне достанется тот клинок…
Я прищурился, наблюдая за группой. Из-за чая их ауры казались мне почти осязаемыми. Бородач излучал мощь, сравнимую с адептом начала стадии ядра, — сильнее Хаггарда, но заметно слабее мужчины в углу. И что-то в его энергии было… нестабильным. Как будто внутри него бушевал огонь, который он едва сдерживал. Его спутники выглядели менее впечатляюще — все были на стадии ростка, кто-то в начале стадии, кто-то в середине и только один близок к прорыву. Выводы я делал, сравнивая их ауру и Хаггарда — только его уровень сил мне был достоверно известен.
— Интересно, откуда у них такие сведения? — пробормотал Хаггард, отхлебывая чай. — О Безымянном вообще мало что известно, а уж про его артефакты и подавно.
— Может, просто болтун, — я пожал плечами и задумался. Если это правда, то турнир приобретал совсем иной смысл. Артефакт Безымянного мог мне показать новые воспоминания и прояснить ситуацию с гробницей.
Группа шумно устроилась за соседним столом, продолжая обсуждать турнир. Лысый дородный главарь, которого его спутники называли Феликсом, говорил так громко, что даже музыканты в углу зала стали играть потише.
— Я слышал, что принц Айрон лично отобрал эти артефакты и техники из королевской сокровищницы, — продолжал Феликс, хлопая кулаком по столу.
— А ты уверен, что это не ловушка? — спросил юноша с зеленой аурой. — Вдруг принц просто ищет способных адептов, чтобы заставить их работать на себя? Или всех победителей заставят служить в гвардии принца?
— Ха! — Феликс громко рассмеялся. — Пусть попробует! Если я выиграю, то первым делом проверю, насколько остёр этот клинок Безымянного… на его шее.
Хаггард покачал головой:
— Вот идиот. Такие обычно долго не живут.
Я кивнул, но мои мысли были уже далеко. Если артефакт Безымянного действительно будет на турнире, то участие становилось не просто желательным, а необходимым.
Из размышлений меня вывела резкая смена обстановки.
Феликс, громко разглагольствовавший о своих планах, внезапно замолчал, когда к его столу подошёл мужчина, ранее сидевший в углу. В зале воцарилась тишина, даже музыканты перестали играть. Все почувствовали, как воздух наполнился напряжением.