Вернувшись к заготовкам, положил рядом с собой кинжал с камнем и меч. Да уж, эти параллельные полосы — о чем я думал вообще? Испортил только заготовку. Тут же вообще никакой внятной руны не поставишь — ни “мороз”, ни “камень” тут не поставить. Разве что “острый” можно вписать между двумя линиями…
Голова снова взорвалась болью, и я глухо застонал. Знания по рунам начали упорядочиваться, и вот какие руны “мертвого” языка, который, как я теперь знал, создал безымянный адепт, были в моем разуме.
“Мороз” — руна усиливала все проявления водной ци, повышала контроль и силу техник.
“Камень” — руна увеличивала вес и прочность клинка в момент подачи ци. При кратковременной подаче огромного количества ци вес клинка мог становиться в десятки раз больше.
“Острый” — руна пассивно увеличивала режущие качества клинка, а при вливании ци создавала на кромке клинка тончайший режущий слой из энергии, позволяющий достигать невероятной остроты.
“Свет” — уже знакомая мне руна, которую я случайно нарисовал на прошлом мече. При вливании ци энергия превращалась в свечение.
И последняя руна, что была в моем разуме:
“Ключ” — та самая руна, которую я обнаружил на проклятом клинке до видения. Она использовалась для разных замков, позволяя создавать уникальные ключи от чего угодно. Сама по себе руна ничего не давала, лишь в комбинации с рядом других рун и получался “ключ”. Эта руна была словно сигналом, что замок надо открыть, и отправляла в замок порядок других рун. Если они совпадали — замок открывался.
Из того, что я увидел в воспоминаниях, на “проклятом” клинке было минимум четыре руны “ключ”, и сегменты между ними не повторялись.
Я попытался вспомнить еще руны, но тут же взвыл от боли, пронзившей разум. Эти знания были настолько сложными, что уложились в моей голове бессвязными отрывками, которые своей неправильностью и непонятностью вызывали адскую боль.
Чем отличались обычные руны от тех, которые я теперь знал? Каждая конкретная “руна Безымянного” имела менее выраженный эффект. Например, руна “мороз”, что была в обоих языках, при написании лишь одной руны на артефакте, написанная методом Безымянного, давала в три раза меньший эффект.
Обычные руны были гораздо древнее и эффективнее по отдельности, потому что над ними тысячелетия корпели огромное количество мастеров, доводя до идеала.
Но сочетания “рун Безымянного” гораздо сильнее взаимодействовали друг с другом, чем обычные.
Это работало в две стороны — подходящие руны усиливали друг друга, синергируя, в то время как неподходящие могли вообще свести эффект на нет.
Если ставить ряд из пяти одинаковых обычных рун, то каждая последующая давала все меньший эффект — пять рун были раза в два сильнее, чем одна.
В то же время, пять одинаковых “рун Безымянного”, замкнутых в цельную вязь, могли действовать в десять раз сильнее, чем одна отдельная “руна Безымянного”.
Казалось бы, если они такие сильные в комбинации, почему давным-давно все на них не перешли? Но тут, даже с отрывками знаний, я понимал — руны безымянного были гораздо сложнее, требовали куда большей точности, и их нужно было запитывать энергией все одновременно, в то время как обычные руны можно было запитывать по одной.
Рунный язык безымянного требовал от мастера огромных навыков и невероятно большого запаса энергии — поэтому такая технология не могла сильно распространиться, слишком она была сложная и при этом на начальном этапе очень слабая.
Взяв в руки меч, я материализовал клык и принялся чертить рунную вязь. Энергия, которую я поглотил из осколка, бушевала во мне и требовала выхода. Качество этой энергии было настолько высоким, что даже просто ее присутствие в моем теле вызывало дискомфорт.
Вырезая руны одну за другой, я чувствовал, как в них постепенно утекает энергия, сразу заполняя рисунок. Рисуя восьмую руну, я ощутил, что энергия заканчивается, и мне не хватало совсем чуть-чуть для того, чтобы замкнуть вязь. Я начал отправлять энергию из зерна и почувствовал, что она уходит, почти не заполняя рисунок. Насколько же важно качество энергии! Моя энергия в разы хуже заполняла руны!
Ну же! Последняя черточка! Зерно уже было пустым, но пути назад не было.
Стиснув зубы, я продолжал вливать ци, что была пылью распределена по моему телу, иссушая свой организм. Из последних сил я продолжал это делать, чувствуя, как в глазах темнеет.