Решил создать технику огненного кулака и обомлел от результата: шар получился раза в три больше, чем был до этого. Запустив его, удивился ещё сильнее: раньше он пролетал метра четыре и растворялся в воздухе. Сейчас же он преодолел десять метров до противоположного края палатки, прожёг её и истаял только ещё через десяток метров.
Я смотрел на стену палатки, которая начинала гореть, и думал, что надо бы прикупить второй уровень огненного кулака.
Опомнившись, я принялся тушить пожар, активно заливая очаги морозной ци, и как раз в этот момент в палатку вошёл Чоулинь.
— Ого, до тебя дошли новости об отъезде, и ты решил на радостях сжечь всё, что у нас есть? Что, думаешь, не вернёмся? — Чоулинь хоть и шутил, но лицо его было крайне серьёзным и даже немного хмурым.
— Да как-то света тут мало, а там погода такая, — на этих словах я всем своим видом показал, насколько там прекрасная погода. — Вот, окошко и сделал…
— Погода действительно хороша, — посмотрев в небо через дыру, ответил мне здоровяк. — Думаю, сейчас буря начнётся.
Посмотрев вслед за ним, я тоже увидел, как небо покрывается чёрными тучами. Мне на нос упала крупная капля воды, потом вторая.
Через пару минут палатку заливало через многочисленные дырки, а я только грустно подумал о том, что зря огонь тушил. Дождь бы и сам справился.
— А что за новости об отъезде?
Чоулинь сидел у нового окна палатки, подставив лицо дождю. Действительно, если прятаться от него бесполезно — расслабься и получай удовольствие.
— Завтра на рассвете армия выдвигается в столицу.
— Спешу вас поздравить со званием сотника, господин! — отвесил я шутливый поклон здоровяку, на что тот лишь грустно улыбнулся.
— Ты со мной не пойдёшь, да?
— Нет, — я покачал головой, — у меня слишком много дел осталось здесь.
Чоулинь вздохнул, но продолжил:
— Я так и думал. Ты всегда был сам себе на уме. Если что, знай — место десятника в моей сотне для тебя всегда найдётся.
— Спасибо, дружище. Может, я когда-то и соглашусь, но сейчас у меня другой путь.
— И какой же? — спросил Чоулинь, особо не рассчитывая на ответ.
— Да по мелочи. Разобраться в одном вопросе, найти правду. Возможно, спасти мир.
Чоулинь громко засмеялся, наконец-то грусть начала уходить из его глаз.
— Ты только не надорвись, малой, когда мир спасать будешь. Да и мне место для подвига оставь, чтобы про нас обоих сказки писали. А то знаю я тебя, всю славу себе заберёшь! — он дружески толкнул меня в плечо, от чего я пошатнулся.
— Я не представляю, сколько места надо освобождать, чтобы твоя туша туда поместилась. Сам не умри главное, война — не шутки. А то потом мстить за тебя ещё, страны и империи с лица земли стирать…
Дождь усиливался, но нам было всё равно. Мы сидели под дырявой палаткой, смеялись и вспоминали всё, что пережили вместе.
Когда наступил вечер, дождь стих. В палатке продолжало капать, поэтому мы с Чоулинем сидели у костра, который развели прямо посреди лагеря, на мокрой земле.
— Ну что, лысый, — протянул мне Чоулинь кувшин с чем-то. Когда я понюхал содержимое, то закашлялся от концентрации паров алкоголя. — Раз уж я завтра ухожу на войну, а ты на поиски приключений, надо как следует отметить.
— Это что такое? — я приподнял кувшин, всё ещё не отойдя от запаха.
— О, это большая редкость! Настойка на ценных травах, ядрах третьего ранга и дубовой коре!
— А дубовая кора зачем? — удивлённо смотрю на Чоулиня.
— Как зачем? Для вкуса, конечно! Первый глоток твой!
Удивляют меня адепты. Обычный алкоголь их не берёт, так они чего только туда не добавят… Ещё и говорить потом будут, что для развития полезно, меридианы прочищает.
Первый глоток обжёг горло, как раскалённая сталь. Я закашлялся, а Чоулинь заржал:
— Всё, спаситель мира сдался?
— Да ты сам попробуй! — я протянул здоровяку кувшин. Он выпил, сильно покраснел, но виду не подал.
— Ничего, нормально, — здоровяк хрипло похвалил напиток.
— Да конечно, а голос хриплый от удовольствия! — тут засмеялся уже я, а Чоулинь подхватил.
Вскоре к нам присоединилось пара ополченцев, потом пришёл Аркус. Кто-то принёс самодельный барабан, кто-то дудку. Костёр ярко горел, освещая наши лица, а над лагерем проносились дикие, нестройные звуки песен.
— Керо, а покажи ту штуку, которой ты мне броню спалил, а сегодня палатку! Огненный кулак, во! — вскочил Чоулинь, пошатываясь.
— Хотите, чтобы пол-лагеря вам спалил?
— Да нам не жалко!
Я закатил глаза, но встал. Энергия в теле текла удивительно бойко, видимо, эта настойка как-то её стимулировала. Я не понял, как это сделал, но влил в кулак столько энергии, что он стал размером с мою голову.