– Да. Много смерти. И еще больше страха. Дети Ирбиса не боятся холодную деву. Нет. Другое тяготит нас. Тот, кто приходит – пожирает души. Ни один из погибших не достиг ледяных чертогов Уга.
– Когда это началось?
– Восемь дней назад. Тогда впервые пришел возвратившийся.
– Возвратившийся?
Такого названия Гафур не слышал. Возвратившийся мог быть кем угодно – от обычного неупокоенного или какой-нибудь разновидности местного гуля и заканчивая верховными аль-гастами. Связываться с последними совершенно не хотелось.
– Да. В жарких песках Сдиса таких не бывает. У него есть и другое имя, – старейшина испытующе посмотрел на высокого бритоголового мужчину. – Возможно, его ты слышал. Хелблар.
Глаза колдуна нехорошо блеснули. Теперь он бы очень хотел, чтобы это оказались всего лишь аль-гасты. Твари сильные, свирепые, но куда менее опасные, чем, то, что пришло в деревню.
– Также его называют драугром. Я слышал о таких существах. Продолжай.
– Он приходит каждую вторую ночь и убивает людей и скот. От него нельзя спрятаться, и никто из Сынов Ирбиса не знает, кто станет следующим.
– Вы пытались с ним справиться?
– Дети Ирбиса воины. Лучшие в Империи. Сдис должен помнить, кто охраняет Врата Шести Башен, – голос старика стал жестким. – Конечно, пытались. Все, кто осмелился выйти в ночь – мертвы. Тех, кто искал его логово, больше не видели. Хелблар не страшится оружия. Его нельзя победить сталью. Только магией.
– У Ходящей это не получилось?
– Нет, – скрипнул зубами Ра-тон. – Она появилась шесть дней назад. Пыталась его убить, но возвратившийся ловок и хитер. Он убивал и уходил, прежде чем она его встретит. Лишь однажды она поразила его заклинанием, но впустую.
Естественно! Эта волшебница отнюдь не сильна, а драугр даром, что раньше был человеком, сейчас обладает совсем иными возможностями и умениями. Молнии, лед и прочие ярмарочные фокусы здесь не помогут. Драугр не обычный оживший мертвец. Нечто пострашнее. Лев царства мертвых.
– Скольких он убил за эти дни?
– Двадцать трех. Я приказал их сжечь.
Гафур одобрительно кивнул. Верный поступок. Пламя не даст телам, у которых похитили души, подняться из могил и причинить вред живым. Если бы у хелблара появилась свита, дела бы обстояли еще хуже, чем сейчас.
– Вы знаете, кем он был при жизни?
Повисло неловкое молчание. Старейшина сверлил взглядом Ра-тона, и тот, наконец, неохотно произнес:
– Да. Он жил в нашей деревне. Его звали Да-ром.
– Он был молод?
– Этот так важно? – отчего-то оскалился Ра-тон.
– Да.
– Молод.
Значит, души он сосет гораздо медленнее, чем старик. Хорошо.
– Как он умер?
– Убил себя, – было видно, что рыжему великану этот разговор неприятен.
Гафур недоверчиво хмыкнул.
Странно.
В некоторых случаях самоубийца мог выбраться из могилы и шататься ночами по окрестностям, а порой даже посасывать кровь у скотины, но превратиться в хелблара… Маловероятно. Для этого надо нечто большее, чем покончить с собой. Некромант почувствовал, что после стольких лет поисков он наконец-то напал на след.
– Ты знаешь, почему он решил умереть?
Заговорил На-гор, и Ра-тон с явным облегчением перевел дух.
– Он убил женщину. Из-за того, что она была не его. А потом решил уйти следом. Уг не принял душу убийцы в ледяные чертоги и поэтому пришел возвратившийся.
Некромант покачал головой:
– Сомневаюсь, что все так просто, старик. Хелблар –это высшая ступень того, во что может превратиться мертвый. Драугр пожирает не только плоть. Питаясь душами, он набирается сил. С каждым убийством, с каждой душой, становится все сильнее и сильнее. А затем перерождается в то, от чего бегут даже снежные тролли. А уж их-то никто не смеет обвинить в трусости. Я сомневаюсь, что все дело в непринятой душе. Возвратившимся движет что-то иное.
– Что? – нахмурился Ра-тон.
– Еще не знаю. Расскажи мне о женщине.
– На-ара была красива, – процедил Ра-тон. – Она многим нравилась, но ее родители давно решили, кому она будет принадлежать. Через месяц девочка и наш лучший воин – Ха-зон должны были связать себя узами Уга. Но Да-ром любил ее и убил, чтобы она не досталась другому.
Некромант презрительно поморщился. Порой людские поступки ставили его в тупик.
– Ты поможешь прогнать зло? – Старейшина не отводил от него глаз.
– Быть может, и помогу, – после очень долгого молчания сказал некромант.
– Мы не справимся сами. Ни один меч и топор деревни здесь не помощники. Тебя послал Уг. Веришь ты в это или нет. Если уйдешь, люди будут умирать до тех пор, пока никого не останется.
Гафур хотел было сказать, что ему все равно, но отчего-то не стал. Он и сам не смог понять, почему произнес совсем иное:
– Этой ночью он должен прийти вновь. Я останусь с вами. Это все, что я могу обещать. Но пусть Ходящая не мешает мне. Ты согласен?
– Да.
– И мои слуги к вечеру вернутся. Они понадобятся.
На этот раз старейшина задумался надолго:
– Люди не должны пострадать от вставших из могил.
– Договорились.
– Делай то, что сочтешь нужным. Но только прогони возвратившегося, – дал разрешение На-гор.
Наступил вечер, а северное солнце и не думало клониться к закату. Добравшись до горизонта, оно, казалось, замерзло, застыв до утра и превратив ночь в жалкую падчерицу сумерек. За время своего путешествия по этим землям Гафур так и не смог привыкнуть, что в полночь здесь светло точно так же, как и ранним утром.
То ли дело ночи Сахаль-Нефула – черные, как синский бархат, и теплые, словно дыхание любимой женщины. Та, что должна прийти сейчас, была жалким ублюдком, выродком, к которому не подходили великие слова визиря Нафа-Сарата: «Храни же нас от света и от лжи. Храни от льва, гиены и печали. О Ночь, возьми нас в руки сладкой Тьмы, закрой плащом от ярости и стали».
Нечто совсем другое медленно и неуловимо подкрадывалось к деревне. Сейчас, та, кого среди великих минаретов называли королевой звезд и владычицей луны, словно большая голодная кошка затаилась за южными кряжами, ожидая своего часа, чтобы прыгнуть и собрать кровавую жатву.