Мы даже пригласили представителей из министерства обороны и пообещали оплатить им проезд, но они, к сожалению, ответили, что не смогут приехать. Как ни старался Марк Рудольфович хоть кого-нибудь оттуда вытянуть — ничего не вышло.
Зато я смог договориться с губернатором. Тот сначала наотрез отказался, но потом, когда я рассказал, сколько на открытии будет прессы, и напомнил Коростылёву, какая в СМИ идёт кампания по его дискредитации, Андрей Андреевич решил, что засветиться лишний раз перед журналистами будет нелишним. А ещё выступить и рассказать, какой он хороший и как он активно поддерживает производство в родном городе. Главное — чтобы никто не спросил, как именно он его поддерживает.
Ну и, разумеется, мы предоставили губернатору право торжественно перерезать красную ленточку. И он это сделал. После чего передал большие позолоченные ножницы моему отцу, и тот, как владелец завода, сделал второй разрез. Ну а потом сразу же заиграла музыка, отца и присоединившегося к нему Румянцева принялись поздравлять коллеги, а Коростылёва окружили журналисты.
Я подождал, пока губернатор ответит на вопросы, после чего вызвался проводить его до машины — Андрей Андреевич ещё накануне предупредил, что сразу же после разрезания ленточки должен будет уехать.
— Спасибо, что позвали, Игорь! — сказал Коростылёв, пока мы с ним шли к машине. — Неплохо получилось. И прессы, действительно, понаехало достаточно.
— Мы работали над этим, Андрей Андреевич, — заметил я. — Самым сложным в этом всё было — пробиться к вам.
Губернатор усмехнулся, достал из кармана визитную карточку, протянул мне и произнёс:
— Если что-то важное, звони сразу мне. Но только если действительно важное!
— Понимаю, — ответил я, забирая визитку из рук губернатора. — По пустякам беспокоить не буду.
Мы перекинулись ещё парой фраз, дошли до машины, и губернатор, погрузившись в неё, уехал. А я пошёл слушать речь отца — она была следующим пунктом нашей программы.
Батя не разочаровал, вот что мог, то мог — говорил красиво, душевно, так, что даже я чуть не прослезился от нахлынувших эмоций во время слов о том, как важно поддерживать обороноспособность Родины. Впрочем, по-другому отец просто не мог сказать, так как говорил от души и искренне верил в то, что говорит. Ну и, разумеется, он не мог пройти мимо императора. Михаилу Романову отец посвятил чуть ли не половину своей речи: похвалился, что завод теперь будет носить имя бывшего императора, призвал всех не опозорить это имя, а после задвинул большой блок о важной роли государя императора в жизни Российского государства.
Почти в самом конце речи отца ко мне подошла Оксана и, всем своим видом показывая, что ей неудобно меня отвлекать от прослушивания, сказала:
— Игорь Васильевич, прошу прощения, но там журналисты просят, чтобы вы дали им интервью.
— Отправь их к отцу после того, как он закончит речь, — ответил я. — Или к Румянцеву.
— Но они хотят взять интервью у вас.
— Мало ли кто чего хочет? Кто это, вообще, такие? Откуда?
— Новый коммерческий телеканал.
— Ладно, этим можно и дать, — сказал я. — Где они?
На самом деле я собирался дать этому каналу денег — мне было важно, чтобы он осветил открытие завода. В последнее время рейтинги выпусков новостей этого канала били все рекорды. Только новости центральных каналов да некоторые шоу собирали у экранов больше телезрителей. В нашей семье так точно ни один завтрак не обходился без просмотра местного утреннего выпуска новостей.
Но денег от меня эти ребята не взяли, однако приехали. Что ж, логично — не каждый день даже в таком крупном промышленном городе, как Екатеринбург, заводы открываются. Но раз денег не взяли, то интервью стоило им дать. А то ещё обидятся и репортаж не покажут.
Оксана отвела меня к съёмочной группе, которая была, так сказать, на низком старте. Едва я подошёл, оператор включил камеру, а журналист — мужик уставшего вида с отёкшим лицом сразу сунул мне под нос микрофон и заявил:
— Игорь Иванович, насколько тяжело вам было добиться всего этого?
Ни «здрасьте», ни «поздравляю». Ну что ж, так оно даже и лучше.
— Всего, чего мы добились, мы добились командой, а когда работает команда, всё идёт намного легче, — ответил я.
Какой вопрос — такой ответ. Дурацкий вопрос — ответ из разряда дежурных.