Вся дрожа, она сосредоточила свои особые чувства вокруг умирающего огня. Глубоко внутри таилась жаркая искра, способная, возможно, воспламенить весь костер заново, но по краям лежали тени и пахло Смертью. Можно было подумать, что Андован умирает от старости, оставаясь наружно молодым. Но должна же быть хоть какая-то причина! Без причины люди не умирают.
Собрав всю свою волю, Ракель проникла еще глубже. Туда, куда посторонним входить опасно, – в самую сердцевину души, где рождается жизненная сила…
Там-то она и нащупала то, что искала. Нечто, укоренившееся в ослабевшей душе принца, вело куда-то вне ее. За все свои колдовские годы она не испытывала ничего подобного, даже слыхом об этом не слыхивала. Душевный огонь замкнут в себе и у смертных никогда не выходит за пределы плоти, здесь же он явно уходил… но куда? Ракель пустила в ход всю свою волшебную силу, чтобы пройти по этому нематериальному каналу, узнать его имя…
Внезапно сокрушительный удар обрушился на нее со всех сторон сразу, выдавив воздух из легких. Она тут же попыталась уйти из души принца – и не смогла, точно что-то незримое удерживало ее на месте. Принц, даже умей он распоряжаться атрой, не мог бы этого сделать – это делало нечто другое, некто другой, связанный с ним, и теперь это нечто оплетало саму Ракель. Магические щупальца, как голодные змеи, буравили плоть и стремились к огражденной ею душе.
У ведьмы вырвался крик, жуткий даже для ее собственного слуха. Как ответил на него Андован – заметался или просто застыл в изумлении? Она больше не владела своими чувствами настолько, чтобы за ним наблюдать. Что-то вцепилось в ее душу и тянуло ее прочь из тела, оставляя за собой пустой футляр плоти. Ракель боролась, но тщетно: душа, словно рыба, попавшая в невод, беспомощно трепыхалась, увлекаемая в губительную для нее среду. Черные звезды плясали перед внутренним взором Ракели. Она закричала снова и не сумела издать ни звука.
– Ракель? – Она слышала издали голос и не могла ответить. Кто зовет ее – Андован или приятели с рынка? На ее крик должен был сбежаться народ. – Ракель, что с тобой?
Вокруг сгущался мрак, сопротивление Ракели слабело. Страшное чуждое начало высасывало из тела огонь, помогавший ей бороться. Оно терзало ее душу, будто изголодавшийся зверь. Она чувствовала, как ее кровь утекает в ночь, в холодный, вечный мрак Смерти.
На краю гибели она прекратила борьбу. Она рванулась вперед, желая узнать, что губит ее, – и узнала.
– Это она тебя убивает! – хрипло прошептала Ракель. Сумела ли она выговорить это вслух? Перед собой она видела молодую женщину с волосами как огненная корона вокруг бледного лица. Она попыталась передать ее образ Андовану, но так и не поняла, удалось это ей или нет.
В ушах стоял рев – остатки атры утекали прочь, в ту же ненасытную прорву, что пожирала жизнь Андована. У нее не осталось больше сил, чтобы сопротивляться. Веки медленно сомкнулись, последний земной свет погас. Душа догорала, трепетала, меркла.
– Прости, – беззвучно пролепетала Ракель. – Прости. За что она просит прощения – ведь не по своей же вине она умирает?
Последние угольки догорели, и наступила Тьма.
Глава 8
– «Это она тебя убивает», – проговорил Рамирус и повторил с силой: – ОНА.
Слова упали в настороженную тишину большого чертога.
– Возможно, виновница – какая-нибудь ведьма, – сказал наконец Дель. – Это скорей всего и хотела сказать гадалка.
– Причуда магии могла бы позволить даже простой ведьме… – поддержал его Фадир.
– Позволить – что? Питаться чужим душевным огнем? – мрачно перебил Лазарот. – Если так, ваша ведьма по праву должна называться магистром. Разве не это служит нашим отличительным признаком?
– Быть может, он все же страдает не Угасанием, – настаивал Фадир. – Быть может, это нечто похожее, но проистекающее из другого источника.
Рамирус впился в него темными прищуренными глазами.
– Андован болен Угасанием. В этом сомнения нет.
– Да, – голос Коливара в кои веки звучал задумчиво, а не насмешливо, – это, безусловно, Угасание. Я сам осматривал принца.
– Значит, здесь замешан магистр? И мы опять упираемся в ту же стену?
– Женщина могла быть первопричиной…
– В каком смысле? – фыркнул Севираль. – Ты подразумеваешь, что некая женщина уговорила магистра взять Андована консортом? Стало быть, она превосходит любого из нас. Мне еще не доводилось слышать о магистре, способном выбрать себе консорта… или хотя бы определить, кто он, уже совершив Переход.
– Что же нам остается? Магистр женского пола? – процедил Лазарот. – По мне, эта мысль еще безумнее.
– Согласен! – подхватил другой, а третий сказал:
– Невозможно!
– Будь такое возможно, мы бы знали, – кивнул Фадир.
– Вероятностей много, – ровным голосом произнес Рамирус. – Ведьма, гадавшая Андовану, могла попросту ошибаться. Или какая-то другая женщина желает зла принцу, и ведьма, увидев эти злые намерения, приняла их за причину болезни, в то время как они не имеют ничего общего с его нынешним… состоянием. – Рамирус вздохнул, и на миг стало заметно, как он устал. – Будь это даже так, вред уже причинен. Дантен знает о гадалке, и половина дворцовых сплетников тоже знает… стало быть, слух того и гляди разойдется по городу. У Андована Угасание, и болезнь вызвана ведьмой… это возбудит нежелательные мысли в народе, даже если подробности неверно изложены.
– Но ведь кто-то уже пытался провести женщину через Переход? – спросил Келлам. – Я что-то слышал об этом.
– Кто-то постоянно пытается, – ответил ему Коли-вар. – Когда думает, что нашел подходящую женщину или новый способ обучения… или просто скучает. Да только зря все это. – Магистр невесело усмехнулся. – В женщинах, как видно, отсутствует то, что требуется для пожирания человеческих душ.
– А та, в Вольных Странах? – сказал Севираль. – Как бишь ее… Королева-колдунья?
– В Санкаре, – уточнил Рамирус, с внезапным подозрением посмотрев на Коливара.
«Неужели он только теперь смекнул, – подумал южанин, – что Санкара граничит с Авремиром и я, не пуская Дантена в этот город, защищаю тем самым Санкару? Если так, то болезнь Андована прискорбным образом повлияла на разум королевского магистра. Прежний Рамирус нипочем бы такого не упустил».
– Она всего лишь ведьма, – пожал плечами Коливар. – Сильная, честолюбивая, опасная, как сто чертей… но все-таки ведьма.
– Ты ее знаешь. – В тоне Рамируса слышалось обвинение.
Снова пожатие плеч.
– Она приглашает в гости всех, кто посещает ее владения. Разве ты сам не бывал у нее, Рамирус? – Коливар насмешливо-неодобрительно покачал головой. – Тебе следует чаще путешествовать.
– Я бывал, – с сухой улыбкой заметил Келлам. – Она хотела со мной переспать.
– И ты отказался?
– Я слышал, отказаться не так-то легко, – вставил Телас. – С помощью зелий она будто бы делает с мужчинами все, что хочет.
– А мне говорили, что она оставляет себе на память яйца магистров.
«И все вы скорей всего побывали когда-то ее любовниками, – подумал Коливар, – только признаться в этом не хотите». Из всех магистров в этой части света разве только Рамирус не имел плотских сношений с правительницей Санкары. Понимает ли он, что остальные болтают просто так, для отвода глаз, или в самом деле не знает, сколько его собратьев связано с Санкарой нежными узами? Последнее маловероятно, но и времена нынче необычные.
– Братья, – резко заметил Лазарот, – вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от обсуждаемого нами предмета?
– Разве? – Рамирус не сводил глаз с Коливара. – Я не уверен.