- Хорошо. – сказала серьёзно, в полной мере осознавая возложенную на меня ответственность, уже привычно не обращая внимания на шутливо-брюзжащий тон лекарки, которым она, как и обычно старается прикрыть, и сгладить степень своих переживаний.
- А вот ещё… - пихнула другой мешок Сения. – Это цветки Мать-травы. Тоже погляди, да понюхай. Они к слову сказать, куда первее листьев появляются. – говорила бабулька, копошась в травах в поисках чего-то ещё.
Заглянув в мешочек с цветками, я почти моментально определила, что передо мной цветки Мать-и-мачехи. Не то, чтобы я была профессиональным ботаником, но в своё время, мне её подружка пить советовала, когда проблемы со сном начались, ещё в прошлой жизни, как раз после смерти Серёжи. «Все не химия какая, чай природные дары.» - смеялась моя бывшая коллега Вера, расписывая мне пользу травяных отваров. Да и в принципе по работе-то, я практически все применения трав знаю, не раз пациентам назначала, но вот вид их и запах, вот таких обычных, целых, не очищенных, не так часто приходилось встречать, все больше расфасованное и мельчённое.
Помню, она мне тогда ещё сказку рассказала, откуда такое название взялось.
Давным-давно, один мужчина полюбил другую и ушёл из семьи. А в прежней, у него осталась дочка с чудесными золотистыми волосами. И вот новая жена заревновала мужа к родной дочери, злилась, что наведывается он к ней и решилась погубить падчерицу. Заманила ребёнка на обрыв и столкнула вниз. Мать спохватилась, что дома доченьки нет, побежала искать и нашла мёртвую. Бросилась она тогда в дом к сопернице и притащила ее к обрыву. А потом в борьбе, они обе с обрыва упали. На этом месте выросли маленькие жёлтые цветочки, под стать златокудрой девочке. И листья у цветка с одной стороны были, как материнская любовь - мягкими и нежными, а с другой, как мачехина ненависть – жёсткими и холодными. Оттого и прозвали их люди мать-и-мачеха.
- А, вот он где! – воскликнула знахарка, вырывая меня из воспоминаний, выуживая из под кучи коричневый, вполне опрятный мешочек, по виду довольно лёгкий. – Смотри, это корешки той же Янкиной-травы. Их по оусени или в месяц Земибора, по весне, собирают.
- Месяц Земибора – это первый месяц одного лета, правильно? – уточнила, принимая в руки корешки.
- Да, верно то. – кивнув ответила Сения. – Так, теперь запоминай для чего и кому его давать можно. Ну, про пьяниц я тебе сказала? Уж не знаю от чего, но мрут от отваров на этой травке хоть корни, хоть листья, хоть цветки заваривай. Дитю его можно дать, да и всем прочим тоже. – говорила, потирая ладонями лицо и окидывая взглядом столешницу. – А нет, погоди! – резко бросила опомнившись. - В бремени: ни бабам, ни девкам давать не смей, плод скидывают на раз. – потрясая указательным пальцем, произнесла твёрдо. - А так, Мать-трава ещё от чахотки помогает, от сухотной, да и от кровохарканья, мягчительную природу в себе таит, кожу подлечить можно, при обжоге или при порезе каком, тоже. И сечо погонит, ежели беда такая приключилась – описывала ведунья и заметив моё недоумение, пояснила. – Это коли стопы пухнуть стали. Вот, погляди!- говорила задирая подол юбки. – С силой перстом на ногу давишь, ежели пятно белёсое показалось и исчезло - все хорошо, а коли мясо вмялось и долго держится, то это жижа в теле лишняя и ее гнать надобно. Вот тут-то такой отвар и поможет. Но тяжёлым девкам не давай! Ясно? – велела старуха.
- Да, я запомню. – решительно кивнув, подтвердила.
- Сения, а вот ты мне говорила, когда матушка мною разрешилась, не было тебя здесь? - уточнила, крутя в руках травинки. - Как такое быть могло? Она рассказывала, что ты её сама учила, как мной затяжелеть. Или я что-то путаю? - покосилась на старуху.
- Да-к и правильно всё. - ответила бабка, беря другой мешочек и развязывая тесемки. - Я тогда в Вятненском была, далече отседого. Почти всю весну меня не было в Бурзомецком.- говорила, ковыряясь в кучке трав. - На-ка вот, глянь это - семижильный попутчик. Видишь, у него жилки вверх идущие? - объясняла знахарка, показывая очередной лист, сантиметров семи. - Его еще подорожником кличут. Растет у дорог, на пустырях, в низинах, да и в соре всяком в лесу. Его семена, как вызреют прилипают, как приклеенные к меху звериному, к обувкам и одежке людской. Так и разносятся повсюду, и даже коли в сухую, и негодную землю упадут, всё одно взойти могут. Я из его листьев настои варю, при перхоте такие больно гожи. Да, так-то и сырым его можно, чтоб кишкам подмогнуть, коли крутит, а ли болит в пузе. А жор опосля него, м-м-м - мечтательно протянула лекарка. - Даже хворые есть начинают.