С каждой неделей, я все сильнее ощущала себя, выжатой, как лимон древней развалиной. Частенько, как будто пребывала в беспамятстве, но при этом продолжала находиться в сознании, могла всё видеть, делать, выполнять ежедневную работу практически не осознавая, что творится вокруг. Это было похоже на лунатизм, хождения во сне или нечто подобное. А вечерами в такие дни, когда моя болезнь проявлялась куда активнее, а после, постепенно сходила на спад, я просто валилась прямо на крыльцо, не находя в себе сил помыться и поесть. Всё это казалось сном на яву, мир словно скрытый под толщей воды был рядом, но недосягаем для восприятия.
Периодически, пару раз в месяц, иногда чаще, у меня были просто невыносимые головные боли. И спастись от них не представлялось возможным. В такие мгновения, я просто лежала пластом на своей лавке, постанывала и старалась не двигаться. Сения ворчала сильнее обычного, недовольно бухтела себе под нос что-то оправдательное, по возможности ухаживала, всячески подчёркивая своё негодование, на что именно, я не понимала, может на мир в целом? А может и на меня в частности? Ведь в такие дни, я не могла выполнять возложенные на меня обязанности по хозяйству.
Это состояние ничем симптоматически не сопровождалось. Не было: ни температуры, ни соплей, ни чего-либо другого. И что-то у себя диагностировать, понятное дело, не получалось.
В один из подобных вечеров, после вполне приемлемого дня, меня снова накрыло и я рухнула на крыльцо, от боли схватившись руками за голову, выронив ведро, с только что выдоенным молоком. Знахарка была в избе и услышав грохот, высунула нос наружу, а разглядев скрюченную в бараний рог, меня, корчащуюся на полу, сама себе возмущённо буркнула:
- Ну, вот опять, а ещё столько лет пережить нужно до первой крови!
Тогда-то я, сопоставив более ранние приступы и брошеные теперь, вскользь, слова поняла, что мои проблемы со здоровьем были для неё вполне нормальными и в какой-то мере, ожидаемыми. После этого, я практически прекратила беспокоиться по этому поводу. - Если Сения знает, что со мной происходит и не считает нужным что-то предпринимать, то наверное, так и нужно? - рассуждала утомленно, пережидая очередную болевую волну. - Но, вот эта оговорка про кровь, мне совсем не понравилась. Выходит, это все будет длиться до тех пор, пока я не стану девушкой? Это же ещё лет восемь или даже десять? А если не повезет, то и больше! - ужаснулась, постанывая от нового болезненного синдрома.
За эти месяцы ко мне уже дважды приезжал батька, один раз даже вместе с матушкой. Я была очень рада их увидеть. Они же в свою очередь, очень переживали, от чего я приобрела такой болезненный и истощенный вид. Даже затеяли склоку с Сенией, требуя объяснений. На что бабка завуалированно послала их в тридевятое царство и велела: "не вмешиваться туда, где своим скудным умишкой ничего не уразумеют."
Побыть со мной в этот раз долго, лекарка не позволила. Родители только и успели выгрузить привезенные с собой продукты, дополнительные необходимые мне вещи и кое-что еще по мелочи. Общались мы мало, в основном сидели за столом и позже, на крыльце, больше обнимая друг друга, чем пустословя, стараясь хоть так насладиться минутами проведенными вместе. Сения, на время, что родители возились со мной, ушла в лес, не желая на нас любоваться.
-Хорошо ещё не плевалась, а то с неё станется.
Но во всём происходящем был некоторый положительный момент, у меня всё-таки сошел лишний жирок, довольно ощутимо мешавший мне жить и чувствовать себя свободно. Тут уж одно на другое наложилось: и физические нагрузки, и болезнь, а могло быть и хуже. Хорошо, что хоть голодом вредная наставница меня не морила, хотя я всё равно не всегда успевала поесть.
И вот сегодня, наконец, настал важный для меня день! Морально измучившись, проживать так однообразно и бестолково свою новую жизнь, я решила настоять на разговоре и выбить уже из бабки, всю имеющуюся у неё информацию.
- И теперь уж, я живой с неё не слезу! – настраивала себя, волоча наполовину наполненное ведро воды от родника.