— И я такой, — говорю я. — Во многих отношениях.
Я шлепаю ее по заднице. Она взвизгивает и, смеясь, уворачивается от меня. — No tocas! Держите свои грязные руки при себе, мистер Ковалев, — восклицает она. — Талия может войти в любой момент.
— Позволь ей войти. Мы ей кое-что покажем.
Она прищуривается, глядя на меня. — У нас уже был этот разговор — ты не можешь лапать меня в присутствии няни. Ей потребовалась неделя, чтобы посмотреть мне в глаза, когда она в последний раз застала тебя лапающим меня, как похотливого подростка.
— Это была ее вина, — указываю я. — Это она ворвалась в наши личные покои.
— Насколько я помню, это была главная гостиная.
— Все еще мой дом.
Эсме смеется и качает головой. — Некоторые вещи никогда не меняются.
Она обращает свое внимание на нашего сына у меня на руках. Он играет с лацканом моего пиджака, цепляясь маленькими пальчиками.
— Разве он не выглядит потрясающе? — спрашивает она.
— Он всегда так выглядит, — отвечаю я. — Как и ты, моя красавица.
— А-кхм!
Я оборачиваюсь и вижу Талию, неловко стоящую у решетчатой перегородки.
— Извините, я не хотела вас беспокоить, — говорит она, краснея.
— Ты этого не делала, Талия, — быстро заикается Эсме. — Почему бы тебе не прогуляться с Фениксом? Когда вечеринка начнется, я бы предпочла, чтобы он остался здесь.
— Конечно, миссис Ковалева, — говорит она.
Я вижу, как Эсме морщит нос. У нее такое выражение лица каждый раз, когда кто-нибудь обращается к ней хотя бы отдаленно официально.
Светлана — единственная, кому удобно обращаться к Эсме по имени, и это в основном потому, что за последние несколько месяцев у них завязалась тесная дружба.
Сегодня Талия одета получше. На ней черные брюки и белая блузка. Она даже собрала волосы в изящный шиньон.
Хотя она все еще выглядит чертовски неуютно, но, вероятно, это больше связано со мной, чем с тем, что на ней надето.
Ей чуть за двадцать, и ее очень рекомендовали. Но решающим фактором стало то, что Эсме сразу же прониклась к ней теплотой.
— Я могу доверить ей своего сына.
Вот что сказала Эсме после нашего второго интервью с ней. Я чувствовал то же самое.
Я смотрю, как Талия подхватывает Феникса на руки и быстро выходит из комнаты. Как только мы остаемся одни, я обнимаю свою жену и прижимаюсь губами к ее губам.
— Детка, — выдыхает она, когда я отстраняюсь, — ты не теряешь времени даром, не так ли?
— Ты так одеваешься и ожидаешь, что я буду держать свои руки при себе? — Спрашиваю я. — Продолжай мечтать, женщина.
Я снова нахожу ее рот, и ее губы тут же приоткрываются для меня. Я прижимаю ее к ближайшей стене, и моя рука начинает задирать ее платье — как раз в тот момент, когда я слышу щелчок двери на другой стороне комнаты.
— Черт, — рычу я, как раз в тот момент, когда Эсме отталкивает меня от себя и поправляет юбку своего платья. — Почему я не запер эту гребаную дверь?
Эсме подавляет улыбку как раз в тот момент, когда между решетчатой перегородкой появляется Светлана. — Извините, что побеспокоила вас двоих, — говорит она с понимающим блеском в глазах. — Но вы нужны нам там, босс. Уже начинает формироваться очередь.
— Сегодня только приглашенные гости, — нетерпеливо говорю я. — Скажи остальным, чтобы отваливали и приходили завтра.
— Он настоящий человек, не так ли? — Эсме поддразнивает.
— Такая очаровашка, — подхватывает Светлана.
Я закатываю глаза, когда они обе смеются надо мной. Может быть, я не такой уж фанат этой дружбы, в конце концов. Двое против одного — несправедливый коэффициент.
— Пойдем, муженек? — Спрашивает Эсме, протягивая мне руку.
Я беру ее за руку, во мне поднимается волна гордости.
Я многого добился за последние шесть месяцев. Я вернул Братву, спас наследие моего отца и в то же время основал свое собственное.
Но ничто из этого не объясняет гордости, которую я испытываю прямо сейчас.
Это все из-за женщины, стоящей рядом со мной.
— Мы проделали долгий путь, чтобы попасть сюда, Артем, — говорит Киан, его взгляд постоянно скользит по клубу, как будто он все еще оценивает его. — Но я впечатлен тем, как ты справился со всем.
Я просто бесстрастно улыбаюсь. — Когда ты собираешься вернуться в Ирландию? — Спрашиваю я.
— Через три дня, — отвечает он. — Значит, я вернусь сюда по крайней мере еще раз перед вылетом.
— Добро пожаловать в любое время, мой друг.
Киан оглядывает широкий спектр различных криминальных группировок, заполняющих залы ожидания в VIP-секции.
Он задержался здесь дольше, чем я когда-либо мог просить. Он и его люди оказали неоценимую помощь в устранении многочисленных проблем Будимира.
— И, по-видимому, я не единственный, — усмехается он.
— Быть Доном — это не просто бросать все на ветер и наблюдать, как муравьи разлетаются по ветру. Нужна дипломатия. Нужен интеллект. Грубой силы никогда не бывает достаточно, чтобы удержать власть. Короче говоря, мне нравится иметь друзей.
Повторение слов моего отца творит странные вещи с моим сердцем в груди. Такое чувство, что не так давно он сам говорил мне эти слова.
Но они ощущаются прямо на моих губах. Его корона ощущается прямо на моей голове.
Я там, где мое место.
— Мудрые слова, — говорит Киан, наклоняя голову.
Его голубые глаза насторожены, когда он еще раз оглядывает комнату. Однажды он станет Доном, когда Ронан решит отойти в сторону.
Не похоже, что это произойдет в ближайшее время. Может, Ронану и много лет, но он сделан из стали.
Я уверен, что он хорошо доживет до своих девяноста, а до тех пор будет держаться у власти.