Он падает на бок, но я осторожно переворачиваю его на спину.
Я чувствую, как подступает тошнота, и зажимаю рот рукой.
— Ванная комната прямо за тобой, — говорит Араселия, указывая на нее мне.
Я бегу внутрь, и меня сильно рвет в унитаз. Не выделяется ничего, кроме желчи и желудочного сока.
Тошнота на мгновение отступает, но когда возвращается, то с удвоенной силой. Несколько минут меня тошнит, пока я не почувствую вкус крови.
Закончив, я безвольно падаю на пол ванной и рыдаю, пока у меня не высыхают слезы.
Я подпираю голову ладонями и пытаюсь дышать, несмотря на боль. Голова раскалывается, но я хочу избавиться от тяжести в груди.
Затем я чувствую удар. Сильный, могучий удар. Как будто маленький ребенок внутри меня пытается успокоить меня.
— Прости меня, птичка, — шепчу я, проводя рукой по животу. — Предполагается, что я должна тебя успокаивать.
Сезар был прав. Эта жизнь — не что иное, как насилие и боль.
Странная мысль вызывает дрожь страха, пробегающую по мне. Это что, больной просмотр остальной части моей жизни? Если бы Артем не бросил Братву, то так оно и было бы.
Вечно зашивать раны. Останавливать кровоток и заделывать пулевые отверстия. Жить в страхе, ночь за ночью, до тех пор, пока нам обоим удается выжить.
Артем сказал тебе, что покончит со всем этим. Что он предпочел свою семью Братве.
Однако, даже когда я так думаю, я в это не верю. Как бы ни было трудно надеяться, я знаю, что это неправда.
Он лгал мне. Я знала это тогда — по крайней мере, в глубине души, даже если боялась сказать это вслух, — и я знаю это сейчас.
Я просто не была готова посмотреть правде в глаза.
Он никогда не откажется от своего права по рождению.
Мой муж не был создан для спокойной жизни в отдаленных горах.
Он не был создан для той жизни, которой я жаждала.
Я пересохла и устала, и я чувствую, как обезвоживание впивается когтями в мое изголодавшееся тело, но я не могу заставить себя встать.
Прямо сейчас этот прохладный пол в ванной — комфорт в жестоком мире. Я планирую остаться здесь, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствую, что могу стоять, не падая обратно.
Я настолько опустошена эмоционально и физически, что смерть кажется мне облегчением.
Сезар, это то, что ты почувствовал в конце?
Ты убил жену Артема, потому что знал, что это самый простой способ покончить с собой?
Ненавидел ли ты эту жизнь так же сильно, как и я?
Глава 10
Эсме
Некоторое время спустя открывается дверь ванной.
Араселия смотрит на меня сверху вниз. — Эсме, — тихо произносит она.
Я поднимаю взгляд, свернувшись калачиком в выложенном плиткой углу. — С ним все в порядке?
Ее тон нейтральный. — Мне удалось остановить кровотечение и перевязать его. Его цвет лица немного улучшился.
Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться. — Я… Я... спасибо тебе, — заикаюсь я. — Как долго я здесь нахожусь?
Араселия проходит остаток пути в ванную вместе со мной. — Почти полтора часа.
— О.
Она опускается передо мной на колени, ее глаза светятся сочувствием. — Пойдем, — говорит она. — Давай приведем тебя в порядок.
Она берет меня за руку и выводит из ванной. Когда я выхожу, то вижу Артема, распростертого на обеденном столе. Я отрываюсь от Араселии и плыву к нему.
Она проделала потрясающую работу. Она сняла с него одежду, вытерла его и смыла всю кровь и грязь. Его тело выглядит чистым, почти девственно чистым, если не считать бинтов, покрывающих руки и живот, и мягкого голубого полотенца, которым она обернула его талию.
Я чувствую сильный перечный запах, исходящий от повязки на животе Артема, и замечаю, что перед наложением повязки рану чем-то растерли.
— Это специальная припарка, — говорит мне Араселия, прежде чем я успеваю спросить. — Полностью натуральные, но они обладают удивительными целебными свойствами.
Я киваю, не желая задавать ей вопросов. В любом случае, он выглядит намного лучше, чем когда я впервые его нашла. Этот ужасный, дребезжащий стон сменился легким вдохом и выдохом.
— Я знаю, что поставила тебя в компрометирующую ситуацию, — говорю я ей. — Прости меня за это.
Она вздыхает. — Я надеялась, что то, что я увидела в твоих чайных листьях, было неправильным.
Я смаргиваю новые слезы. — Видимо, мне не настолько повезло.
— Нет, но ты сильная, — говорит мне Араселия. — Достаточно сильная, чтобы пережить это.
Ты сильная.
Сезар говорил мне то же самое целую жизнь назад, еще до того, как я поверила в свои силы.
— Ну же, — мягко подталкивает Араселия. — Тебе нужно хорошенько отмокнуть в ванне, а после того, как ты закончишь, важно что-нибудь съесть.
— Я не голодна.
— Тебе нужно поесть, Эсме. Ради тебя, дитя мое.
Я медленно, неохотно киваю и следую за ней в спальню. Цветочные узоры ошеломляют, но они каким-то образом помогают мне успокоиться.
Они простые. Красивые. Невинные.
Разительный контраст с миром, в котором я была заключена слишком долго.
— Продолжай, — подбадривает она меня. — Я положу тебе на кровать свежую одежду.
Ошеломленная, я захожу в ванную и обнаруживаю, что ванна наполнена горячей водой. Раздевшись, я залезаю в ванну и позволяю воде успокоить мое ноющее тело. Я провожу руками по животу и наблюдаю, как мой ребенок шевелится внутри меня.
Здесь только ты и я, маленькая птичка.
Что-то в этой праздной мысли цепляет. Она натыкается на суровое осознание. Растущее осознание.
Осознание того, что я сделала выбор относительно того, что будет дальше. Тот, который я не могла полностью осознать до сих пор.