Позолоченные слезы (ЛП)

Я выхожу из домика. Прямо у крыльца припаркован черный джип. Я нашел его около месяца назад, в нескольких милях от Devil’s Peak.

Я неоправданно привязался к автомобилю, но это не помешает мне сменить его через несколько недель.

Я больше не позволю чувствам управлять мной. Я принял слишком много слабых решений, чтобы повторять их.

Поэтому, как только я чувствую, что стремлюсь к чему-то, подстраиваюсь под что-то… это отбрасывается.

Я забираюсь в джип. Пес наблюдает за мной с крыльца, положив подбородок на лапы. Он и так выглядит чертовски уютно.

Если он все еще будет здесь, когда я вернусь, я сделаю несколько предупредительных выстрелов, чтобы отпугнуть его навсегда.

Я не заинтересован в компании. Даже в четвероногой.

Я быстро еду по тропе к деревне. Я опрометчиво выполняю повороты, но уверен, что теперь смогу проехать этот путь с завязанными глазами. Это мне так чертовски знакомо.

Мое время здесь скоро закончится.

Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы восстановиться. Я был слишком потрясен атакой Будимира, чтобы заниматься чем-то еще.

Но сейчас, после нескольких месяцев интенсивных тренировок, мое тело находится на пике физической формы. Мой разум тоже стал сильнее.

Я сосредоточен. Я полон решимости. И я снова жажду крови.

Я паркуюсь на узком месте возле книжного магазина, в который часто заходила Эсме. Ловлю свое отражение в зеркале заднего вида и на мгновение останавливаюсь.

Моя борода теперь является моей доминирующей чертой, закрывающей нижнюю половину лица и привлекающей внимание к темным кругам под глазами.

Я с трудом узнаю себя. Но, может быть, это и к лучшему.

Я выхожу из машины и направляюсь прямиком в продуктовый магазин. У меня заканчиваются припасы, и мне нужно их пополнить.

Я регулярно охочусь, поэтому хорошо разбираюсь в еде.

Но алкоголь — это то, чего я не могу добыть в лесах вокруг хижины.

И черт возьми, видит Бог, мне это нужно. Это единственное, что помогает мне пережить ночи.

Я чувствую, как взгляды устремляются на меня, когда я прохожу по продуктовому магазину, бросая продукты в тележку. Любой, кто оказывается у меня на пути, мгновенно убегает, даже не встретившись со мной взглядом.

Мне это нравится.

Я стою перед отделом спиртных напитков, когда чувствую, что кто-то подходит ко мне. Мое тело сжимается в ответ на нежелательное внимание.

Люди начали называть меня El Ruso Loco⁴. Сумасшедший русский.

Мне это тоже нравится.

Но, по-видимому, новость еще не дошла до всех. Либо это, либо в этом городе все еще есть люди, которые чертовски невежественны.

— Привет, Артем.

Я вдыхаю ее запах, прежде чем поднять на нее взгляд. Этот густой цветочный аромат окутывает воздух вокруг нее, словно аура.

Араселия.

Я внутренне стону, но сохраняю мрачность в глазах и бесстрастное выражение лица, когда бросаю бутылку виски в свою тележку, не обращая на нее внимания.

— Ты не собираешься поздороваться? — Спрашивает Араселия.

— Нет, я этого не планировал.

— У тебя сегодня вечеринка? — с интересом спрашивает она.

Я поворачиваюсь на месте, направляя на нее всю силу своих черных глаз. — Ты стоишь у меня на пути.

— Я думаю, ты поступаешь по-своему.

Я закатываю глаза. — Откуда это взялось? — Спрашиваю я. — Твоя книга месяца по самопомощи?

— Просто личное наблюдение, — отвечает она, пожимая плечами.

У этой женщины абсолютно отсутствует чувство самосохранения. Она достаточно раздражающая, чтобы убить, но это действительно не стоит таких усилий. Потом мне пришлось бы похоронить ее тело, и это просто испортило бы мне вечер выпивки.

Однако мужчина может фантазировать.

— Как у тебя дела? — она настаивает.

— Ты, блядь, серьезно сейчас? — Я стону. — Ты ведешь светскую беседу?

— Тебе не помешала бы дружеская беседа...

— Мы, блядь, не друзья, — рычу я.

Я наклоняюсь так, что мой нос оказывается в нескольких дюймах от ее носа. Она смотрит на меня в ответ без какой-либо реакции. Она даже не делает шага назад.

Она пожимает плечами. — Это вопрос мнения.

— Это мое гребаное мнение.

— Что это значит? — спрашивает она. — Мое не считается?

Гребаный ад. С каким дерьмом мне приходится мириться.

— Нет, — мрачно отвечаю я.

— Почему? — спрашивает она. — Потому что я женщина?

Ее глаза вспыхивают негодованием. Я замечаю пару человек, глазеющих на нас из проходов. Это на удивление мало улучшает мое настроение.

— Нет, — парирую я. — Потому что ты гребаная психопатка.

— Тебе следовало бы посмотреть в зеркало, прежде чем бросаться подобными оскорблениями, — безмятежно говорит она.

Один меткий удар, и она была бы в отключке. Это было бы так легко, и тишина, которая последовала бы за этим, была бы так чертовски желанна...

Я пытаюсь обойти ее, но она встает прямо передо мной, вставая между мной и выходом.

— Почему бы тебе не зайти ко мне на ужин? — она весело предлагает. — Ты выглядишь так, будто тебе не помешала бы настоящая еда.

— У меня есть еда.

— Алкоголь не считается едой.

— Какого черта тебя вообще это волнует? — Спрашиваю я.

Она пожимает плечами. — Я думаю, Эсме хотела бы, чтобы я убедилась, что с тобой все в порядке, — говорит она.

Я замираю. Мои глаза сужаются. Ледяной, суровый, яростный.

— Отвали, сумасшедшая сука, — прохрипел я.

Затем я проталкиваюсь мимо нее с такой силой, что она натыкается на длинные стеллажи и переворачивает несколько полок с фасолью.

Оставляя за собой хаос, я направляюсь прямо к кассе и проталкиваю свою тележку.

— Поторопись, черт возьми, — говорю я прыщавому юнцу, который, похоже, готов описаться. Я не уверен, насколько хорош его английский, но некоторые сообщения универсальны. Он понимает суть происходящего.