— Как тебя зовут? — Я спрашиваю, потому что по какой-то причине не хочу прекращать разговор.
Вернее, я не хочу быть одна.
— Джеффри, — отвечает он. — А тебя?
Мое настоящее имя вырывается прежде, чем я успеваю себя остановить. — Эсме.
— Рад познакомиться с тобой, Эсме, — искренне говорит он. — Ты знаешь, какой бы плохой ни была жизнь, из нее всегда есть выход.
— Хотела бы я иметь такую веру, как у тебя, — вздыхаю я. — Но моя жизнь так сильно изменилась меньше чем за год. Это кажется сюрреалистичным, и не в хорошем смысле этого слова.
Он кивает. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я жил на улице, когда мне было пятнадцать. Год спустя я торговал наркотиками. Вскоре после этого я начал употреблять. Прошли годы, прежде чем я стал достаточно сильным и храбрым, чтобы завязать. И даже тогда я не могу приписать себе всю заслугу.
— Ты влюбился? Наверное.
— Да, любил, — отвечает он с отстраненной улыбкой. — Она была самой красивой девушкой в мире. Она и сейчас такая.
— Как ее зовут? — спросила я.
— Олив, — говорит мне Джеффри. — Сейчас ей тридцать три года. У нее тоже двое сыновей.
Я хмурюсь. Джеффри, должно быть, по меньшей мере шестьдесят, если не больше.
Он видит мое замешательство и улыбается. — Она моя дочь, — объясняет он.
— О! — воскликнула я
— Мне было за двадцать, когда она родилась, и я слишком погряз в дерьме, чтобы быть ее отцом, — говорит он мне. — Когда ее мать запретила мне видеться с ней, я был зол, но я понял.
Он потирает затылок, как будто заново переживает все эти эмоции.
— Я поклялся завязать. Это было нелегко. Несколько раз я срывался. Но когда Олив было около одиннадцати, мне наконец удалось справиться. Потребовалось больше времени, чтобы заставить ее снова доверять мне. Чтобы заставить ее мать снова доверять мне. Но это того стоило.
Кто-то шаркающей походкой входит на автобусную станцию и направляется к будке. Джеффри встает с приглушенным стоном и по-отечески хлопает меня по плечу.
Затем он возвращается к билетной кассе. Он немного прихрамывает и сгорблен, но его тень простирается на многие мили под одинокой лампой дневного света высоко над головой.
Я смотрю на свою карту, на новый город, который мне предстоит сделать своим домом.
Я смирилась с этим решением. Оно не идеально, но дело не в том, чтобы все было идеально. Речь идет о выживании.
Я встаю, опираясь на подлокотник скамейки, и делаю один шаг к билетной кассе. Стреляющая боль ощущается, но я не обращаю на нее внимания.
Пока, еще на шаг позже, она не удвоится.
Утроится.
Внезапно это все, что я могу чувствовать, острое, настойчивое и ослепляющее. Затем — влага между моих ног. Струйка чего-то, что застает меня врасплох.
На одну ужасную секунду я думаю, что это кровь. Как будто весь стресс, через который прошло мое тело за последние несколько часов, наконец-то берет свое.
Но когда я смотрю вниз, на бетонный пол, я вижу не кровь.
Это вода.
У меня только что отошли воды.
О Боже.
У меня сейчас появится ребенок.
Прямо сейчас.
— Эсме?
Другой пассажир отошел в дальний угол. Джеффри смотрит на меня из-за стекла билетной кассы, озабоченно сдвинув брови.
Я встречаюсь с ним взглядом. Мир кружится. Я чувствую, как у меня немного дрожат колени, но заставляю себя продолжать стоять.
— Мне… нужно в ... больницу, — выдыхаю я. Очередная волна боли заставляет меня вздрогнуть.
Я слышу шаги, быстрые, но с заметной хромотой. Затем я чувствую руку на своей руке, сильную и уверенную.
Я опираюсь на него, чтобы не упасть. Я должна доверять ему. У меня нет другого выбора.
— Держись, девочка, — приказывает Джеффри. Его голос такой глубокий и успокаивающий, что на мгновение ему действительно удается меня успокоить.
— Я… Я не могу, — выдыхаю я. Белый свет полосует по моим глазам, как падающие звезды. — Ребенок скоро родится ...
А затем, одна за другой, звезды гаснут.
Все, что осталось, — это тьма.
Глава 17
Артем
Небольшая ферма за пределами Picacho Del Diablo
Мексика
— Señor6! — Гильермо здоровается, одаривая меня улыбкой, которую, я уверен, он считает убедительной. — Рад тебя видеть.
Я не утруждаю себя этой гребаной светской беседой.
Или каким-либо разговором.
Я просто бью его прямо в лицо.
Торговец оружием отшатывается назад с криком боли. Из его ноздрей хлещет кровь.
— Имей в виду, следующий удар сломает тебе нос, — спокойно говорю я ему.
— Какого хрена? — Гильермо заикается, пытаясь сориентироваться. На его руках теперь густая кровь.
Он спотыкается прямо в мутную лужу грязи и лошадиного навоза. Его черные резиновые сапоги увязли в ней.
— Это было предупреждение, — говорю я ему. — Попробуй на вкус, что я с тобой сделаю, если ты не предоставишь мне необходимую информацию.
— Я... информация? — Гильермо запинается. — У меня нет информации. Только оружие.
— У меня достаточно твоего гребаного оружия, — напоминаю я ему. — Я поддерживал твой гребаный побочный бизнес последние несколько месяцев. Вот почему ты у меня в долгу.
Гильермо вытирает кровь с верхней губы и сплевывает на землю.
— Черт, как больно, — жалуется он. — По-моему, он сломан.
Я прищуриваюсь. — Если бы я хотел сломать тебе нос, поверь мне, он был бы сломан прямо сейчас. Ты в порядке. Будь гребаным мужчиной и прекрати ныть.
Он поднимает на меня взгляд, и новый страх искажает выражение его лица.
— Mira, cabrón7, — говорит он, выпрямляясь. — Я всего лишь поставщик оружия в этих краях, понятно? Я не вмешиваюсь в политику.
— Ни хрена себе, — говорю я. Я незаметно подхожу ближе.
Он отшатывается назад, как будто я ударил его тычком для скота и оказывается еще глубже в куче дерьма.