Я неловко ерзаю на своем стуле.
— В этом есть какой-то смысл? — Нетерпеливо спрашиваю я.
— Суть в том, что тебе не нужно выбирать, Артем.
— Эсме этого ожидала.
— Значит, твое решение — бросить ее и своего ребенка?
Я опускаю кулаки на стол так быстро и сильно, что, кажется, вся комната сотрясается от моей ярости. Даже Араселия вздрагивает.
Это первый раз, когда я получаю испуганную реакцию от этой женщины.
Это, как ни странно, удовлетворительно.
— Не смей, блядь, — рычу я на нее. — Даже не начинай.
Араселия смотрит на меня широко раскрытыми глазами, когда я встаю из-за стола.
— Тебе пора уходить. Сейчас.
Дворняжка скулит в углу. Араселия на мгновение замирает на месте, словно что-то обдумывая.
А потом она встает.
— Хорошо, — соглашается она. — Я пойду.
Она направляется к двери, а пес смотрит так, словно его лучший друг уходит от него, но не делает ни малейшего движения, чтобы последовать за ней.
На пороге Араселия оборачивается и смотрит на меня.
— Ты можешь всех распугать, Артем, — говорит она мне. — Но в конце концов ты останешься один. И поверь мне: никто, никто, не может вечно жить в одиночестве. Никто не может сражаться в одиночку.
Произнеся эту дерьмовую прощальную речь, она уходит, держа спину прямо и гордо.
Я закрываю глаза и снова опускаюсь на свое место, когда она уходит.
Черт.
Мне неприятно это признавать, но эта женщина меня задела. Ее слова продолжают крутиться у меня в голове, и игнорировать их становится все труднее и труднее.
Никто не может жить один.
Никто не может сражаться в одиночку.
Я думаю о ресурсах, которыми располагаю, чтобы сразиться с Будимиром. Мои силы в лучшем случае ограничены, и каким бы решительным я ни был, я знаю, что не смогу вот так взять Будимира и его войска.
Я нахожусь в этих горах уже несколько месяцев. Это была всего лишь временная передышка, и все же она переросла в гораздо более длительный срок, чем я когда-либо предполагал.
Да, мне пришлось подождать, пока заживут мои раны, но я исцелился по крайней мере два месяца назад.
Я усердно тренировал свое тело, пытаясь также тренировать свой разум.
Но в какой момент все перешло от подготовки к прокрастинации?
Я больше не могу прятаться в этих горах.
Я должен действовать. Я должен двигаться.
Я должен снова взять под контроль Братву.
И для того, чтобы сделать это, мне нужно сначала уничтожить их.
Но Араселия была права в одном: я не могу сделать это в одиночку.
Я оставляю миску с позоле остывать, хватаю пистолет и вылетаю из хижины. Дворняга следует за мной по пятам.
В кои-то веки я не возражаю против компании.
Я направляюсь прямиком к мемориалу Киллиана. Тропинка теперь знакома и хорошо отмечена моими ежедневными посещениями.
Я опускаюсь на колени в грязь и смотрю на пирамиду из плоских белых камней с этим жалким крестом из палок наверху.
Дворняжка начинает исследовать местность, принюхиваясь и удовлетворенно виляя хвостом.
Вечер чудесный, но я больше не могу ценить красоту.
— Брат, — говорю я, глядя на деревья передо мной, а не на могилу. — Ты должен быть здесь ради этого. Мы должны заниматься этим бок о бок.
Тишина встречает меня с жестокой фамильярностью. Иногда мне трудно вспомнить его дерьмовую улыбку.
— Возможно, я уже стал отцом, — продолжаю я. — На данный момент Эсме уже больше девяти месяцев. Она наверняка родила ребенка. — Я провожу рукой по волосам. — И я даже не знаю, есть ли у меня сын или дочь.
Я слышу боль в своих собственных словах. Как будто вижу свое отражение впервые за несколько месяцев.
Дворняжка подходит ближе и бодает мою руку головой. Не раздумывая, я начинаю гладить ее по голове.
Он смотрит на меня потрясенными глазами. Я понимаю, что это первый раз, когда я общаюсь с ним по-настоящему.
— Араселия — сумасшедшая сука. Но она думает, что мне нужно найти Эсме, — размышляю я. — Хотя покончить с Будимиром важнее. Не так ли? Если бы ты был здесь, ты бы знал, что делать.
Ветер шелестит в кронах деревьев. Хотелось бы верить, что это знак, но я знаю, что это не так. Это просто ветер.
Здесь нет никаких указателей. Только дураки настолько глупы, чтобы искать их.
— Может быть, ты бы сказал мне забыть о Братве и пойти найти Эсме, — с горечью думаю я. — Может быть, ты скажешь мне вернуть Братву, а затем отправиться на поиски Эсме.
Но я могу только догадываться.
Я помню, как он рассказывал мне о девушке, которую оставил в Ирландии.
Девушка, ради которой он пожертвовал всем.
Бросит ли он все это, чтобы быть с ней?
Меня убивает, что у меня нет ответа.
Дворняжка устраивается рядом со мной и кладет голову мне на колено. Я кладу руку ему на голову и делаю глубокий вдох.
— Пришло время быть честным с самим собой, — говорю я вслух. Как будто я проверяю возможность, прежде чем решиться на это.
Пес смотрит на меня снизу вверх. Я чувствую правду, за которой прятался все эти месяцы. Правду я отодвинул на задний план за строгим режимом тренировок, бутылками виски и большим количеством сдерживаемого гнева.
— Я должен вернуть Братву, — объявляю я. — И я должен найти Эсме.
Это кажется правильным. Их обоих.
Одно не может существовать без другого.
Дворняжка смотрит на меня большими ясными глазами. Не подозревая о том, что должно произойти. К счастью, его не будет рядом во время всего этого.
Ветер стихает, и снова воцаряется тишина.
Я обращаю свое внимание на существо рядом со мной. — Я знаю, что был мудаком с того момента, как мы встретились, — говорю я собаке. — Но все равно спасибо, что остался.
Черт, я действительно буду скучать по этому паршивому ублюдку.