Позолоченные слезы (ЛП)

— Нет, — твердо повторяю я. — Никого.

Я смотрю сверху вниз на своего сына, и тяжесть моих слов ложится на нас обоих. Путь, который я выбрала, будет одиноким.

Правильно ли я поступила, уйдя от Артема?

Или я только что лишила своего сына хорошего отца?

Нет. Никаких сомнений. Я сделала это ради безопасности Феникса. Ради своей собственной.

Другого выбора не было.

— Э-э, доктор? — Спрашивает Мария, но я не поднимаю глаз, чтобы следить за перепалкой. — Она проснулась всего несколько минут назад. Она все еще дезориентирована и очень устала. Возможно, нам следует дать ей несколько часов?

— Я могу дать ей один, — говорит доктор, глядя на меня своими хитрыми, прищуренными глазами. — Но мне нужно, чтобы ты заполнила эти формы.

Он коротко кивает мне и выходит обратно за дверь.

Если я заполню эти формы, кто-нибудь найдет меня. Будимир, Артем, союзники моего отца — кто-нибудь. Это гарантировано.

Мне удавалось так долго оставаться незамеченной. Но теперь я здесь в ловушке, я физически недееспособна, и мне не у кого попросить помощи.

Я пытаюсь контролировать панику, которую чувствую, но мое тело болит, грудь болит, и я так чертовски напугана, что не могу сдержать рыданий.

Они вырвались у меня, как только доктор покинул палату.

— О, дорогая! — Мария вскрикивает.

Аннет тоже подается вперед. — Милая, — шепчет она. — Что случилось?

Я смотрю на них обоих, раздумывая, как много сказать и стоит ли вообще что-либо говорить.

— Роды — это трудное и эмоциональное путешествие, дорогая, — уверяет меня Мария.

— Нет, — говорю я, качая головой. — Я… Я не могу заполнить эти формы, — наконец признаюсь я.

Обе медсестры переглядываются. — Почему нет? — Спрашивает Мария.

Я качаю головой, и Аннет вздыхает. — Дорогая, тебя положили в эту больницу. Нам нужно, чтобы ты подписала несколько документов.

— Я не могу, — отвечаю я в отчаянии. — Я не могу ничего подписать. Я ни за что не могу заплатить и ни на чем не могу поставить свое имя.

— Эсме...

— Мне не следовало называть тебе свое имя, — хнычу я. — Я такая дура.

— Ш-ш-ш, — утешает меня Аннет. — Тише, дорогая. Твоему сыну нужно, чтобы ты была сильной.

Я знаю. Я знаю, что мне нужно быть сильной.

Я просто не хочу быть такой все время.

Я хочу Артема.

Я хочу своего мужа.

В тот момент, когда эта мысль пришла мне в голову, я почувствовала ее глубоко в своем сердце. Это правда. Отчаянная, сильная тоска по нему, которая никогда не прекращается.

Это никогда не прекратится.

Что бы он ни делал, я люблю Артема Ковалева.

— Мне нужно встать, — говорю я, наконец. — Мне нужно встать. Не могли бы вы вынуть капельницу? Пожалуйста… пожалуйста?

Аннет и Мария обмениваются обеспокоенными взглядами. Но затем Мария кивает.

Я прикрываюсь и передаю Феникса Марии, в то время как Аннет подходит и начинает освобождать меня от капельницы.

В тот момент, когда я свободна, я встаю с кровати, расстроенная тем, как мало мое тело хочет сотрудничать. Еще одна вспышка боли пронзает мое тело и ударяет в живот.

Но у меня нет возможности медленного восстановления.

— Милая, ты уверена, что хочешь прямо сейчас встать? — Спрашивает Мария.

— Да, — настаиваю я. — Мне нужно пройтись. Чтобы подышать.

Я чувствую, как резко повышается уровень моей тревоги, и слышу вдалеке вой сирены.

Они придут за мной?

Я убила человека в закусочной. Они, без сомнения, ищут меня.

Я уже должна быть за городом.

— Милая. Эсме! — Мария хватает меня за плечи и разворачивает лицом к себе, заставляя встретиться с ней взглядом. — У тебя настоящие неприятности, не так ли?

Я киваю, чувствуя, как очередной всхлип царапает мне горло. — Да. Да, это так.

— Хорошо, — решительно говорит Мария, глядя на Аннет. — Мы с Аннет сейчас пойдем делать обход. Нас не будет минут десять. Понимаешь?

Я притягиваю ее к себе и обнимаю так крепко, как только могу.

— Спасибо, — шепчу я ей на ухо, глядя на Аннет. — Спасибо вам обеим.

— Твоя одежда вон на том стуле, — говорит Аннет. — Рядом с спортивной сумкой, которая была с тобой, когда тебя привезли.

Анет подходит и кладет Феникса обратно мне на руки. Затем они с Марией направляются к двери, все время оглядываясь на меня.

Как только за мной закрывается дверь, я сажаю Феникса на кровать и стаскиваю с себя больничный халат.

Я быстро одеваюсь, время от времени морщась от боли. Но это второстепенно, легкое раздражение по сравнению со стрессом от побега.

Над всем этим витает смутное чувство дежавю.

Я понимаю, что уже была здесь однажды.

Я проснулся в больничной палате и сбежала из нее навстречу неопределенному будущему.

Конечно, в конце концов я нашла Артема.

Но я не уверена, что на этот раз все будет так просто.

Одевшись, я проверяю, хорошо ли пеленают Феникса, прежде чем беру его на руки и устраиваю на сгибе локтя.

Затем я закидываю спортивную сумку на плечо. Она тяжелее, чем я помню, но, вероятно, это только потому, что я ослабла после операции.

Я выскальзываю из палаты и иду по больнице, низко опустив голову, чтобы ни с кем не встречаться взглядом.

Я спокойно выхожу из больницы с учащенно бьющимся сердцем.

Только после того, как я пересекла территорию, я позволяю себе ускорить темп.

Феникс шевелится в моих руках. Его глаза распахиваются, а затем он издает громкий и сердитый вопль.

Резкий ветер бьет нам в лица. Я прижимаю сына как можно ближе к себе, но я все еще неуклюжая после операции и едва могу удерживать равновесие с ним и спортивной сумкой одновременно.

Я прошла всего квартал, когда почувствовал, что кто-то следит за мной. Я оглядываюсь и вижу дерьмовую черную машину, едущую за мной.