Фасад паба выполнен в типично ирландском стиле. У входа есть отличительная вывеска, на которой закрученными гэльскими буквами написано «O'Malley's». Краска выглядит немного старой.
Но в остальном заведение выглядит относительно ухоженным. Совершенно безобидно.
Я захожу с сумкой и всем прочим и сажусь за стойку прямо напротив бармена. У мужчины впечатляющая рыжая борода, но волосы темно-каштановые, точно такого же цвета, как и глаза.
Он окидывает меня оценивающим взглядом. Его глаза задерживаются на моих татуировках, как будто он ищет знаки.
— Что тебе принести, друг? — спрашивает он, хотя по его тону совсем не видно, что мы друзья.
— Пиво, — отвечаю я. — Гиннесс, было бы неплохо.
— Сейчас вернусь.
Пока он наполняет мою кружку пивом до краев, я осматриваю зал бара. В одной кабинке трое мужчин и несколько одиноких посетителей, склонившихся над своим алкоголем за отдельными столиками. Судя по виду, пьяницы.
Мужчины, сидящие за столиком, с любопытством смотрят на меня. У меня такое чувство, что если я задам им правильные вопросы, то, возможно, получу нужные мне ответы.
— Новенький в городе? — спрашивает бармен.
— Совершенно новый.
— Когда-нибудь раньше бывали в Дублине?
— Я даже не был раньше в Ирландии, — отвечаю я.
Он барабанит пальцами по пивному крану. — По делу или для удовольствия?
Он пытается говорить небрежно, но я чувствую скрытый интерес в моих ответах. — Для некоторых бизнес — это удовольствие.
— Это ты о себе говоришь, парень?
Я без труда понимаю его сильный ирландский акцент. Вероятно, потому, что у Киллиана был такой же, когда он впервые приземлился в Штатах.
Конечно, со временем он упорно трудился, чтобы избавиться от акцента, но это пробудило старые воспоминания.
Воспоминания, которые меня чертовски злят.
— Да. — Под стойкой бара я хрущу костяшками пальцев и готовлюсь к драке.
Я еще не доставал пистолет. Но момент, когда это может стать необходимым, быстро приближается.
Мужчины в будке все еще смотрят мне в спину, бросая кинжалы. Это определенно то место.
Мне просто нужно придумать, куда ткнуть.
— Тогда чем ты занимаешься, друг? — допытывается бармен. С каждым обменом репликами его тон становится все более ледяным.
Я беспечно пожимаю плечами. — Всем понемногу. Но причина, по которой я вообще нахожусь в Дублине, это оказать услугу другу.
— О? — спрашивает бармен, поднимая брови.
— Киллиан О'Салливан, — говорю я, слегка повышая голос, чтобы убедиться, что парни на заднем сиденье меня слышат. — Когда-нибудь слышали о нем?
Бармен мгновенно замирает.
Джекпот.
— Не могу сказать, что слышал, — отвечает он. — Твой близкий друг?
— Очень.
— Ты не притронулся к своему пиву, — замечает он, указывая на полную кружку передо мной.
Я смотрю на него так, словно раздумываю, не сделать ли глоток.
Но правда в том, что я оставил свою тягу к алкоголю там, в Мексике. Если я никогда больше не буду пить, то это будет слишком рано.
Это был прежний Артем, который пил до тех пор, пока ему больше не приходилось сталкиваться со своими демонами.
Новый Артем смотрит своим демонам в лицо, когда вонзает им нож в грудь.
Я снова поднимаю взгляд и встречаюсь взглядом с барменом. Вот и мы — момент, когда начинается насилие.
Я, блядь, готов.
— Я русский, друг, — выплевываю я, намеренно подчеркивая не слишком ласковое обращение. — Я не пью эту ирландскую мочу.
Фальшивая улыбка бармена тут же исчезает. — Что, черт возьми, ты мне только что сказал?
Я холодно улыбаюсь. — Думаю, ты прекрасно меня расслышал.
Более того, парни на заднем сиденье услышали меня.
Взгляд бармена скользит по моему плечу. Но я его опережаю.
Я уже чувствую их приближение и начинаю действовать еще до того, как кто-либо из них осознает, что я гораздо больше, чем они ожидали.
Хватаясь за рукоять кинжала, который я прятала у бедра с тех пор, как сел, я поворачиваюсь и швыряю его в воздух.
Лезвие вонзается в шею ближайшего ко мне человека. Его лицо застывает в шоке.
Он не был готов умереть.
На что я отвечаю — тогда ему и близко не следовало подходить к Артему Ковалеву.
Я не позволяю никому из его товарищей прийти в себя. Я разворачиваюсь, хватаюсь за рукоять, торчащую из шеи умирающего, и делаю шаг ему за спину.
Я использую его как живой щит, как раз перед тем, как трое мужчин, все еще стоящих на ногах, хватаются за оружие.
Это мое окно возможностей.
Я отворачиваюсь и бросаю нож во второй раз. В тот момент, когда он покидает мою руку, я хватаюсь за пистолет, заткнутый сзади за пояс.
Нож находит свое пристанище в мускулистой шее второго мужчины. Судя по брызгам крови, задета артерия. Он падает на землю, булькая. Я отпускаю свой живой щит, и он падает на пол, как мешок с картошкой.
Бум. Бум. Бум.
Третий звук — это мужчина, которого я застрелил, с глухим стуком падает на колени. В его жизни осталось ровно столько времени, чтобы посмотреть на кровавое месиво там, где когда-то было его пивное брюхо, а затем снова на меня.
Ужас запечатлен в его глазах. На самом деле, неверие.
Он выглядит так, словно хочет мне что-то сказать. Спросить меня, кто я и как мне удалось это сделать. Его толстые губы выплевывают это слово.
Но затем часы его жизни останавливаются до нуля, и он падает на своего друга.
Спокойной ночи, друг.
Довольный работой своих рук, я медленно поворачиваюсь и обращаю внимание на бармена.
Его глаза расширяются от страха, когда он осознает, насколько он не в своей тарелке.
— Брось пистолет, — приказываю я.
Он был достаточно глуп, чтобы достать пистолет откуда-то из-за стойки, но недостаточно храбр или быстр, чтобы использовать его против меня в драке.