— Да, — соглашаюсь я, — и я чертовски хорош в убийстве.
Я вижу невольное уважение в его глазах, когда охранник в форме выходит из поста и неторопливо подходит.
Двое мужчин быстро переговариваются. Я не слышу, о чем они говорят, но я все равно не обращаю внимания. Так или иначе, я окажусь внутри.
Бармен поворачивается ко мне. — Он спрашивает твое имя.
— Скажи ему, что я Киллиан О'Салливан.
Глаза бармена выпучиваются, но, когда я не меняю каменного выражения лица, он вздыхает и повторяет имя охраннику.
Я просто надеюсь, что камеры не поймают мое изображение за тонированными стеклами спортивного автомобиля. Любой идиот смог бы сказать, что я не тот, за кого себя только что выдавал.
Я никогда не узнаю наверняка. Но минуту спустя ворота распахиваются. Мы заезжаем внутрь, паркуемся и выходим из машины.
— Стой на месте.
Вооруженный охранник преграждает мне путь, его глаза прищурены. Он угрожающе сжимает пистолет.
Я демонстративно зеваю и жду.
Затем парадные двери особняка распахиваются на бесшумных петлях. Выходит небольшая группа вооруженных людей, но я знаю, что это всего лишь лакеи.
Он пришел? Интересно. Неужели звук имени его сына вызвал его сюда?
На секунду мне кажется, что я облажался. Что мой план провалился, и я вот-вот получу пулю в лоб от какой-нибудь низкооплачиваемой марионетки с дрожащим пальцем на спусковом крючке.
И тут появляется он.
Высокий седеющий мужчина. Светлые волосы выцвели до снежно-белого.
Но шок от его ярко-голубых глаз заставляет меня на секунду пошатнуться.
Если бы Киллиан дожил до пятидесяти, именно так бы он выглядел.
Эта мысль скручивает меня изнутри, как зазубренный нож.
Глаза Ронана О'Салливана останавливаются на мне. Несмотря на поразительную синеву, они темнеют от гнева.
Он переводит взгляд через мое плечо, чтобы пронзить насквозь идиота, который впустил меня.
— Любому дураку ясно, что этот человек не мой сын, — говорит он с родным акцентом, гремящим, как раскаты грома.
Затем он вздыхает и пренебрежительно машет рукой.
— Убейте его.
Глава 22
Эсме
В автобусе где-то к югу от Каровых Вар
Калифорния
Джеффри оставляет нас на автобусной остановке с теплыми объятиями и всей наличностью в кошельке, даже когда я настаиваю, что не могу ее взять.
— Тебе это нужно, милая, — говорит он, снова накрывая мою руку с деньгами. — Заплати вперед.
Потом он уходит, и я снова остаюсь одна.
Поездка долгая, еще более долгая из-за головной боли при пересечении границы. Я почти не сплю, потому что Феникс продолжает суетиться с той самой секунды, как мы отъехали от станции.
Всю дорогу через Сан-Диего и Энсинитас он суетится. Мы останавливаемся и трогаемся, останавливаемся и трогаемся, а пассажиры приходят и уходят. И несмотря на все это, Феникс суетится.
Другие пассажиры сердито смотрят. Некоторые жалуются, как себе под нос, так и мне в лицо.
Но я мало что могу сделать, чтобы успокоить его.
За исключением, конечно, кормления. Затем он успокаивается на несколько минут, но я осознаю, что молоко у меня поступает уже не так быстро.
Наверное, потому, что я не ела по-настоящему больше суток.
Я тоже чувствую, что эффект от капельницы проходит. Какой бы волшебный сок ни был в этой штуке, он исчезает все быстрее и быстрее, и без него я чувствую слабость. У меня также болит все тело.
Что мне действительно нужно, так это отдых. Еда, безопасность, теплое место, где можно прилечь.
Я не прошу многого. Но я не знаю, где я найду даже эти скудные удобства.
Я также больше не могу позволить себе роскошь беспокоиться о своих собственных потребностях. Феникс нуждается во мне, и мне нужно уехать из города.
Я смотрю на него в своих объятиях. За последние несколько часов он, наконец, уснул. Уткнулся носом в солнечно-желтое одеяло, которое дала мне Габби, и задремал, хотя все еще время от времени подергивается.
За мелочь ему требуется многое.
Я уже использовала и выбросила пять подгузников. Один этот факт начинает меня пугать.
Если он и дальше будет пользоваться подгузниками с такой скоростью, то у меня все закончится гораздо раньше, чем я ожидала. У меня еще осталось немного наличных, но мне нужно, чтобы этих последних двухсот долларов хватило хотя бы на месяц или два.
Я почти уверена, что никто не захочет нанимать новую маму.
И даже если бы они согласились, что я буду делать с Фениксом?
Мне кажется, что моя жизнь медленно рушится. Горит дотла, как и папин дом.
Но у меня нет другого выбора, кроме как отбросить обломки и двигаться вперед.
Наконец водитель автобуса называет название города, которое Джеффри обвел для меня на карте. Я нигде о нем не слышала, что, на мой взгляд, идеально. Было бы лучше, если бы никто другой тоже никогда о нем не слышал.
Город находится примерно в часе езды от океана. Я хотела бы, чтобы это было ближе, но нищим — а я думаю, что на данный момент могу с уверенностью сказать, что я такая и есть, — выбирать не приходится, верно?
Тем не менее, мое тело тоскует по океану, рядом с которым я выросла. По миру и умиротворению, которые приходят от близости соленой воды и океанского бриза.
Но я больше не могу поддаваться этим порывам.
Важно только одно: обеспечить безопасность Феникса. То, чего я хочу, больше не важно.
Мы спускаемся к визжащей остановке. Я собираю свои вещи и шаркающей походкой выхожу из автобуса.
Это такое облегчение — уехать отсюда. Но когда автобус с ревом отъезжает, оставляя меня одну на станции в компании одних тараканов, возвращаются старые страхи.
Я совершаю ошибку?
Мне просто вернуться к Артему?