Я хочу немедленно избавиться от сумки, но Феникс начинает суетиться. Если я не покормлю его в ближайшее время, он начнет кричать во все горло.
Поэтому я ставлю бумажный пакет в угол рядом с кроватью, а потом сажусь и прикладываю его к груди как раз перед тем, как он начинает причитать. Он успокаивается и жадно сосет.
Я глажу его по щеке и долго смотрю на него, пытаясь обдумать свой следующий шаг. Убежище оказалось не таким, как я ожидала. Я чертовски уверена, что не хочу оставаться здесь надолго.
Мой единственный вариант — найти работу как можно быстрее. С поступлением денег у меня были бы варианты. Немного больше автономии.
Я даю Фениксу покормиться двадцать минут, затем он срыгивает и перекладываю его на вторую грудь. Я всегда перекидываю одеяло через плечо, чтобы никто не видел, как он кормится грудью.
В какой-то момент я замечаю, что Нэнси возвращается в комнату. Ее внимание мгновенно переключается на меня, но она так же быстро отводит взгляд и идет к своей койке в противоположном конце комнаты.
Как только Феникс насытился, он снова отрыгивает, и я убираю содержимое своей сумки. Я бы с удовольствием приняла душ и переоделась, но я не знаю, как мне это сделать, когда Феникс на буксире.
Черт, я не знаю, как я должна с чем-то справляться, когда Феникс на буксире.
Эта мысль почти заставляет меня плакать, или, может быть, кричать и рвать на себе волосы, пока я не стану похожа на Тоню. Я не уверена, что было бы лучше.
Мне приходится остановиться на секунду и перевести дух, чтобы не сорваться.
Давай по порядку, Эсме.
Я засовываю свою сумку под двухъярусную кровать, снова прижимаю Феникса к груди его одеялом, беру бумажный пакет с его грязным подгузником и выхожу из комнаты.
К моему облегчению, я нахожу Мэйзи за стойкой регистрации, просматривающей длинный список имен.
— Простите, Мэйзи? — Я перебиваю.
— Хммм?
— Где я могу избавиться от грязных подгузников Феникса?
— О, — говорит она, впервые поднимая на меня глаза. — В ванной есть закрытые мусорные баки, которые регулярно выносят. Ты можешь ими воспользоваться.
— Спасибо. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но прежде чем успеваю отойти далеко, она останавливает меня.
— Только одна вещь, прежде чем ты уйдешь... — Говорит Мэйзи.
— Да?
— Мне нужна пара твоих личных данных.
Кровь начинает стучать у меня в ушах. — О, точно.… меня зовут Эмили, — говорю я небрежно.
Она сардонически улыбается. — Я уже знаю это, — говорит она. — Но у каждого есть фамилия.
— Да, конечно, глупышка. Это, э-э, Эмили… Ковалева.
— Ковалева, — повторяет она. — Ты можешь произнести это по буквам?
Идиотка. Гребаный идиотка. Зачем тебе понадобилось использовать его фамилию!
Я киваю дрожащими руками и объясняю ей по буквам.
— Отлично, — кивает она. — И какое-нибудь удостоверение личности. Водительские права, паспорт или номер социального страхования?
Я прикусываю губу. — У меня ничего нет.
— Совсем ничего? — спрашивает она, приподняв брови.
Я качаю головой и многозначительно смотрю на землю у себя под ногами.
Мэйзи только вздыхает. — Тогда ладно. Обед уже накрыт. Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы немного подкрепиться.
Я убегаю так быстро, как только могу.
Как только я избавляюсь от подгузника Феникса, я иду в столовую, которая, по сути, представляет собой большую прямоугольную комнату, устроенную как плохо продуманный кафетерий.
По всей комнате расставлены узкие столы с двумя длинными скамьями по бокам от каждого стола. Там уже выстроилась длинная очередь за едой, и я присоединяюсь к ней.
Требуется почти десять минут, чтобы добраться до главного входа, где волонтеры разносят еду. Все они мужчины и женщины с добрыми лицами, которым все еще удается избегать чужих взглядов.
Обед состоит из двух блюд: овощного рагу и пасты с курицей. Я беру половник, наполненный и тем, и другим, чашку воды и пластиковую вилку и направляюсь к свободному столику, чтобы поесть.
Образованная часть моего мозга осознает, что еда невкусная. Ей не хватает вкуса и насыщенности.
Но оно горячее, и оно наполняет мой желудок, и этого достаточно, чтобы я поверила, что это самое вкусное, что я когда-либо брала в рот.
Кроме того, это единственная настоящая еда, которую я ела за два дня, так что, вероятно, это тоже имеет значение. Либо так, либо Гордон Рэмси сейчас работает в этом грязном женском приюте к югу от Карловых Вар.
Я очищаю всю тарелку за минуту. С полным желудком я могу начать визуализировать план на будущее.
Пребывание здесь может быть только временным решением. Я не позволю своему сыну расти в подобном месте.
Я делаю глубокий вдох.
Я хочу жить рядом с океаном. Я хочу, чтобы Феникс вырос рядом с пляжем.
Я знаю, что океан всего в часе езды или около того. Я могла бы сесть на автобус, но предпочитаю вести машину. Я испытываю укол сожаления, когда думаю о машине, которую бросила через несколько дней после того, как покинула Devil’s Peak.
Я думал только о том, чтобы замести следы, и знала, что у Артема есть номер машины.
Что мне следовало сделать, так это найти где-нибудь сомнительный дилерский центр и продать машину. Они бы разобрали ее на запчасти, и я, возможно, получила бы несколько сотен баксов от продажи.
Вместо этого я ушла ни с чем и с тех пор сожалею о своем решении.
Я думаю о том, как бы мне приобрести другую машину. Выбор, который мне остается, скручивает мой желудок, как нож.
На данный момент есть только один способ купить себе машину.
Я оставила ту жизнь позади не просто так.
Это происходит не сразу. Речь идет о выживании.
Это было бы воровством. Это преступление.
Жизнь не бывает черной или белой. Она серая. Так было всегда.