Я пришел в семь вечера и попросил разрешения поговорить с кем-нибудь из начальства. Короткий разговор, и блондинка за стойкой администратора дала мне адрес.
Этот адрес принадлежал небольшому субсидируемому жилому комплексу неподалеку.
Я паркую машину на улице, на случай, если Эсме наблюдает за мной из окна.
Даже издалека он выглядит в лучшем случае убого. У меня сводит живот от осознания того, что здесь живут мои жена и сын.
Квартира триста четырнадцать. Так мне сказала девушка.
Здесь нет лифтов, поэтому я поднимаюсь по лестнице на третий этаж и спускаюсь пешком, пока не попадаю в нужное место. Все это место пахнет дезинфицирующим средством, сигаретным дымом и солью океана.
Прямо рядом с дверью есть окно, но шторы задернуты, так что я не могу заглянуть внутрь. Я прикрываю глазок одной рукой.
Затем я делаю глубокий вдох и дважды стучу. Я стучу тихо, спокойно, хотя каждое нервное окончание в моем теле кричит о том, чтобы вышибить дверь и немедленно вытащить ее отсюда.
Ответа нет.
Я жду, но изнутри ничего не слышно.
Она здесь?
Женщина в детском саду сказала мне, что Эсме работает с девяти до шести, а это значит, что она ушла по меньшей мере два часа назад.
Я стучу снова, на этот раз чуть громче, чем раньше.
Ожидание убивает меня. Я чувствую, что задыхаюсь в тишине.
Как раз в тот момент, когда я подумываю о том, чтобы выбить дверь и ворваться внутрь, я слышу тихие шаги. Я крепко прижимаю ладонь к глазку.
— Кто там?
Я чувствую, как мое тело замирает от узнавания этого мягкого напева.
Эсме.
Наконец-то я нашел ее.
— Кто там? — снова зовет она. Я слышу нежелание отвечать в ее тоне.
Я не отвечаю, но стучу снова. Я слышу, как отодвигается засов, и секундой позже дверь со скрипом приоткрывается, звеня цепочкой.
Два больших орехово-золотистых глаза смотрят прямо на меня.
Затем она ахает.
Она тут же захлопывает дверь. На мгновение я замираю от такой гребаной наглости. Как будто дверь удержит меня вдали от жены и сына.
Но затем я слышу лязг цепочки. Дверная ручка поворачивается еще раз.
И тут дверь распахивается внутрь.
Эсме просто стоит и смотрит на меня так, словно перед ней привидение.
— Артем? — наконец произносит она. Ее голос дрожит, как будто она не уверена, плакать ей или кричать.
— Можно мне войти? — Спрашиваю я. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сохранять хладнокровие.
Она опускает руку и отступает назад, впуская меня без единого слова.
Однако я не обманываю себя, думая, что она хочет, чтобы я был в ее личном пространстве. Я воспользовался ее шоком, чтобы зайти так далеко.
У меня такое чувство, что шок вот-вот пройдет очень, очень быстро.
— Ты нашел меня, — шепчет она.
— Мне тоже потребовалось на это некоторое время.
Я осматриваю квартиру — если это вообще можно так назвать.
Она до смешного крошечная. Кухня и гостиная — это, по сути, одно пространство, но в левой стене есть две двери.
Одна открыта — в ванную.
Вторая дверь закрыта. Значит, это спальня.
И если жилая площадь пуста...
В спальне лежит мой сын.
— Он спит, — быстро говорит она, заметив, на чем сосредоточен мой взгляд. — Я только что уговорила его лечь.
Я поворачиваюсь к ней, мой взгляд острый, злой... обвиняющий.
— Феникс, — бормочу я.
Я испытываю удовлетворение, видя, как она вздрагивает от шока.
— Как ты узнал? — спрашивает она.
— Ты оставил за собой настоящий след.
— С кем ты разговаривал?
— С кем я не разговаривал? — Возражаю я. — Там были Сара, Джеффри, Мэйзи, Тоня… Я кого-нибудь пропустил?
Ее глаза стекленеют от моего тона. Она отворачивается от меня и скрещивает руки на груди.
Я вздрагиваю от ее очевидного страха.
Я планировал сдерживаться, быть с ней помягче.
Последние несколько месяцев, должно быть, были нелегкими. Я вижу правду об этом по ее чрезмерно худой фигуре, впалым скулам и темным кругам под глазами.
Она по-прежнему прекрасна, как всегда. Ничто не может разрушить это.
Но сейчас ее красота скорее завораживает, чем сияет.
— Ты даже смотреть на меня не можешь, — выплевываю я.
При этих словах она поворачивается ко мне, злая как черт.
Я вижу искру в ее глазах, тот старый огонь, который раньше в равной мере приводил меня в ярость и привлекал.
— Чего ты от меня хочешь? — требует она. — Я сделала то, что должна была сделать!
Она расстроена и явно взволнована, увидев меня, но я вижу подспудные эмоции, скрывающиеся под негодованием.
Она хочет, чтобы я понял.
Она хочет, чтобы я снял с нее вину.
Она бросает взгляд на закрытую дверь спальни, прежде чем ее взгляд возвращается ко мне.
— Ты могла остаться, — тихо говорю я.
— Ты сказал мне, что мы можем быть семьей, — бросает она мне в ответ. — Ты обещал мне другую жизнь. Ты сказал мне, что оставишь Братву позади.
— Эсме...
Я делаю шаг вперед, протягивая к ней руку.
Но она отшатывается, рыдание срывается с ее губ. Она выглядит такой... измученной, почти побежденной.
— Разве такая жизнь лучше? — Спрашиваю я.
Ее глаза вспыхивают. — Пошел ты.
Я тоже злюсь, но мой гнев быстро угасает, когда я смотрю в ее поразительные карие глаза.
Как выглядит наш сын? Он больше Морено или Ковалев?
Мне в любом случае будет все равно. Мне просто любопытно, я отчаянно хочу большего.
О нем.
О ней.
Нас.
— Эсме... — Я пытаюсь снова, придвигаясь ближе.
Еще один шаг назад, и она врежется в стену позади себя. Больше ей некуда идти. Эта обувная коробка в квартире оставляет ей не так уж много возможностей для побега.