Она качает головой. — Нет, Артем, — говорит она. — Это не так просто. Чего ты хочешь?
— Я хочу тебя, — отвечаю я. — Я хочу своего сына.
Она продолжает качать головой, но выглядит так, словно пытается в чем-то убедить саму себя.
Я вижу нужду в ее глазах. Она скучала по мне.
— Ты действительно думала, что я просто отпущу тебя? — Тихо спрашиваю я.
— Я так и думала, — говорит она, и ее голос срывается от эмоций.
Больно. Вот что я слышу.
Какое-то время она действительно верила, что я отказался от нее.
Стыд наполняет меня, когда я осознаю, что в течение нескольких убитых горем месяцев… Я отпустил.
— Я думал, так будет лучше для тебя, — признаюсь я.
— А теперь? — спрашивает она.
— Впервые за несколько месяцев я мыслю трезво. И я знаю без тени сомнения, что для тебя лучше всего… это я.
На мгновение ее ноздри раздуваются, то ли от страха, то ли от гнева, я не могу точно сказать. Возможно, и то, и другое.
— Ты все еще с Братвой? — спрашивает она.
— Я стою здесь, перед тобой, не так ли? — Говорю я, тщательно подбирая слова. — Я пришел за тобой.
Она на мгновение замирает, и слепая, отчаянная надежда освещает ее лицо. Я знаю, как воспринимаются мои слова. Я знаю, как она их интерпретирует.
И каким бы жалким ублюдком я ни был, я не поправляю ее.
Потому что, исправляя ее, я могу рисковать возможностью, которая сейчас передо мной.
Возможность для нее услышать меня, прислушаться ко мне, дать мне шанс показать ей, какой могла бы быть жизнь, если бы мы были вместе.
— Ты это сделал?
— Да, — прохрипел я. — Братва ничего не значит, если у меня нет тебя, Эсме.
Ее глаза полны слез. Золото ее радужек подобно маякам, и я больше не могу сдерживаться.
Я хватаю ее за шею, на мгновение проводя пальцами по ее подбородку.
Ее рука ложится мне на грудь, а глаза встречаются с моими.
Я вижу вспышку желания на ее лице как раз перед тем, как прильнуть губами к ее губам.
Она издает стон, который эхом отдается внутри меня, пробуждая давно подавляемое желание, с которым я боролся все эти месяцы.
Ее губы легко приоткрываются под моими, и я чувствую, как ее язык сопротивляется, когда я прижимаю ее к стене ее дерьмовой квартиры.
Рядом со мной она кажется крошечной. Такая же стройная и гибкая, как всегда. Как будто она не только что родила.
Но я все равно двигаюсь осторожно. Ее тело подарило нам сына. Как бы сильно я ни хотел опустошить ее, сломать только для того, чтобы снова собрать воедино — я также хочу уважать чудо.
Для нас это та же борьба, что и всегда.
Бурная любовь не может протекать бесконтрольно.
Но пожарам нужны искры, чтобы зажечь жизнь.
Я поднимаю ее, и ее ноги обвиваются вокруг моей талии. Я уже возбужден, болезненно возбужден, но не обращаю внимания на напряжение в штанах, стаскивая белое хлопчатобумажное платье с плеч Эсме.
Платье разваливается в моих руках, и я отбрасываю его в сторону. На ней нет лифчика, а только пара крошечных черных трусиков.
Она ахает, когда моя голова опускается к ее грудям. Это единственная часть ее тела, которая стала больше. Я баюкаю красивые круглые шарики в своих руках, жадно исследуя их.
— Не сжимай слишком сильно, — предупреждает она меня посреди стона. — У меня начнется лактация.
Черт.
Я не думал, что это то, что может меня возбудить, но, видимо, это так. Мой член нетерпеливо подпрыгивает, и я знаю, что мне нужно немедленно снять штаны.
Я нежно провожу языком по ее соскам, не сильно надавливая на них. Она стонет от удовольствия, когда я просовываю руку ей в трусики и начинаю водить пальцами между ее губ.
Она уже теплая и влажная. Я тянусь к набухшему бугорку ее клитора.
— О, Артем, — стонет она.
По ее задыхающимся стонам я могу сказать, что она жаждала меня так же сильно, как и я ее.
Не в силах больше этого выносить, я вожусь с пряжкой брюк, но руки Эсме протягиваются и отталкивают мои руки.
Она берет инициативу в свои руки и расстегивает мою пряжку и молнию. Не думаю, что она даже замечает пистолет, пристегнутый к поясу, когда стягивает с меня брюки, затем боксеры.
Когда они собираются вокруг моих лодыжек, я выхожу из них и отбрасываю их обоих. Но прежде чем я успеваю схватить ее, Эсме наклоняется и оказывается передо мной на коленях.
Она смотрит на меня голодными глазами, пока ее рука кружит вокруг моего члена. Она не сводит с меня глаз, поглаживая мой член. Затем я наблюдаю, как ее язычок выскальзывает и начинает поглаживать меня.
— Черт, — рычу я. Мои глаза непроизвольно закрываются.
Я не готов к тому, что она возьмет меня в рот на всю длину, засовывая так глубоко в себя, что я попадаю ей в горло.
— Черт, — снова стону я. Я наклоняюсь вперед, хватаясь за стену обеими руками.
Она не останавливается и не замедляет шаг. Она отсасывает мне, все сильнее и сильнее, пока моя рука не оказывается у нее на макушке.
Я хочу кончить прямо ей в рот, но сдерживаю порыв и поднимаю ее на ноги. Прошли месяцы с тех пор, как я прикасался к ней в последний раз.
Я хочу иметь возможность смотреть своей жене в глаза, когда взорвусь.
Я подхватываю Эсме на руки и несу ее к низкому дивану, который отодвинут в угол квартиры.
Прежде чем ее спина коснулась подушек, я протолкнул свой член глубоко в нее.
Она прижимается ко мне, когда я вхожу в нее. Я хочу сделать это медленно, но у меня не хватает сдержанности, чтобы сделать это прямо сейчас.
Это отчаянная ебля. Месяцы сдерживания выплескиваются наружу.
Позже у нас будет время заняться любовью.
Это нечто гораздо более первобытное.
Ее полные груди подпрыгивают у моего лица, и я чувствую, как напрягается ее тело, когда на нее накатывает оргазм.
Ее ногти впиваются мне в спину. Я приветствую маленькие уколы боли, которые она посылает по моему телу.