Позолоченные слезы (ЛП)

Я медленно ложусь на него сверху, не торопясь покрываю поцелуями его губы, шею и грудь.

Мои груди вываливаются ему на лицо, и его язык несколько мгновений ласкает мои соски, прежде чем я кладу руки ему на грудь и начинаю скакать на нем немного быстрее. Затем он запрокидывает голову и стонет, мужской звук, который исходит от него и проходит через меня и просто поднимает все на ступеньку выше.

Я глубоко прижимаюсь к нему. Приподнимаюсь и снова опускаюсь. В нем так много всего, на чем можно ездить верхом. Такой большой член раздвигает меня, расщепляет. И когда первый оргазм начинает нарастать глубоко внутри меня, мои мышцы дрожат и уступают.

Вот тогда Артем берет бразды правления в свои руки.

Он хватает меня за бедра и заставляет балансировать на коленях. Затем он начинает врезаться в меня снизу. Я чувствую, как его яйца ударяются о мою задницу, и я стону, моя грудь дико подпрыгивает.

Впрочем, мне все равно. Есть что-то очень животное в том, чтобы оказаться на открытом месте, под небом, в окружении стихий.

Но с другой стороны, есть что-то очень животное в том, чтобы просто заниматься сексом с Артемом.

Его член — это гребаное оружие, и он пронзает меня снова и снова, пока мои щеки не начинают краснеть от напряжения, а тело не начинает дрожать от толчков приближающегося оргазма.

Я стону так дико, что Феникс начинает шевелиться в своей колыбели.

Он снисходительно улыбается мне. — Возможно, тебе стоит быть немного потише, куколка, — говорит он мне.

Но я могу сказать, что ему нравится то, что он делает со мной. Как он заставляет меня разорвать все мои запреты на куски.

— Не знаю, смогу ли, — отвечаю я, затаив дыхание. — Не тогда, когда ты трахаешь меня вот так.

Я говорю это отчасти потому, что это правда.

И отчасти потому, что я знаю, как на него подействует, когда я скажу что-то подобное.

С голодным блеском в глазах Артем внезапно хватает меня и разворачивает так, что я лежу на спине, а он сверху.

Это происходит так быстро и неожиданно, что у меня перехватывает дыхание. Но мне нравится чувствовать себя крошечной в его руках. Мне нравится, как он подбрасывает меня и как изгибаются его мышцы под моими пальцами.

Он высоко закидывает мои ноги себе на талию и начинает вонзаться в меня со все большей и большей силой. И, конечно, я снова начинаю стонать, громче, чем раньше, и у меня еще меньше контроля над этим, чем когда-либо.

Рука Артема зажимает мне рот.

Я извиваюсь рядом с ним и пытаюсь сдержать стоны, застрявшие у меня в горле.

Но это только ускоряет наступление оргазма.

Я сжимаю свои стенки вокруг его члена, фактически заставляя его задыхаться, когда кончаю, мои крики приглушены его рукой.

Но он не перестает трахать меня. Он продолжает двигаться, ускоряя темп своих толчков, пока я не начинаю царапать его спину и посасывать его пальцы.

Я чувствую, как он ставит мне синяки, но мне, блядь, все равно.

Я хочу его член, и я хочу, чтобы он был твердым.

Я запрокидываю голову назад, когда моя спина выгибается дугой от второго оргазма за несколько минут.

Я открываю глаза. В поле зрения появляется лицо Артема. Это единственное, что я вижу, единственный образ, который наполняет мой мир. Он и наш сын — вот все, что имеет значение. Таков мой мир.

Его челюсти стиснуты от напряжения, радужки потемнели от желания, а на лбу выступили маленькие капельки пота.

Я вижу приближение его собственного оргазма в его глазах, поэтому не отвожу взгляда. Я хочу посмотреть на это.

Я сохраняю зрительный контакт и крепко сжимаю его ногами, пока он трахает меня до полусмерти.

Дай мне больше, говорю я своим телом. Отдай мне всего себя, и я отдам тебе всю себя.

Мой второй оргазм более сильный, более всепоглощающий, чем первый, и на мгновение мне кажется, что мое сердце вот-вот выскочит из груди.

Я так кайфую от всех новых ощущений, проносящихся по моему телу, что едва замечаю, как Артем входит в меня секундой позже.

Он остается на мне, опираясь на локти. Он целует мою шею и груди, потираясь лицом между ними.

Я провожу руками по его волосам и терпеливо жду, пока мое сердцебиение немного успокоится.

— Вау, — выдыхаю я, когда все сказано и сделано. Я ищу слова, чтобы описать то, что только что произошло между нами, но ничего не нахожу. — Я имею в виду... Вау.

Он поворачивается ко мне и улыбается, прежде чем медленно отодвинуться от меня.

— Как поживает малыш? — спрашивает он.

Я приподнимаюсь достаточно, чтобы заглянуть в колыбель Феникса. Он все еще удовлетворенно спит, его маленькие губки мягко шевелятся в посасывающем движении, которое настолько драгоценно, что у меня нет другого выбора, кроме как наклониться и поцеловать его в нос.

— Спит как ангелочек, — отвечаю я.

— Я рад, что крик его мамы не разбудил его, — дразнит Артем.

Я бью его по руке и устраиваюсь в изгибе его объятий. — Это была твоя вина, не моя.

Он смеется. — Что ж, я рад взять вину на себя.

Мы лежим так еще полчаса, прежде чем Феникс просыпается и требует молока. Я кормлю его, пока Артем плавает в океане. Он сверкающий и прекрасный, мираж, мелькающий между волнами.

Это то, чего я всегда хотела.

Это то, что мне нужно.

Океан. Артем. Феникс.

Мой пульс учащается, когда я смотрю, как Артем выбегает из океана. Льдисто-голубые капли воды сверкают на его мускулистом теле, как бриллианты.

Когда он возвращается ко мне на наше большое пляжное одеяло, я достаю ланч для пикника, который приготовила для нашего дня на пляже, и мы набрасываемся на бутерброды с ветчиной и сыром, картофельные чипсы с солью и уксусом, пироги со сладкой вишней.

Артем пьет пиво. Я пью лимонад. Все кажется каким-то волшебным.

Будь осторожна, Эсме. Ничто не вечно.

Я отгоняю непрошеную мысль, но она упрямо засела у меня в голове. Я знаю, что нам с Артемом все еще нужно обсудить наше будущее.