Я знаю о Будимире достаточно, чтобы понимать, что он никогда не вступает в бой, который не может выиграть. А это значит, что он уверен, что убьет меня.
Но он никогда раньше не выступал против меня. Если это единственный шанс, который у меня есть, то я клянусь увидеть его на коленях передо мной до конца ночи.
— Разрежьте его путы, — приказывает Будимир.
В рядах возникает небольшое колебание, которое вынуждает Будимира снова отдать приказ.
— Сними с него путы, — рявкает он. — Сейчас же!
Я не знаю, во что играет старик, но я определенно не собираюсь упускать эту возможность.
Он думает, что может играть со мной?
Просто сначала мне придется его трахнуть.
В тот момент, когда я освобождаюсь, я поднимаюсь на ноги, медленно потягиваясь, чтобы мои мышцы снова расслабились. Кровь приливает к моим рукам и лодыжкам, когда я пытаюсь избавиться от шаткости.
Будимир смотрит на меня сузившимися в щелочки глазами, но выглядит на удивление спокойным для семидесятилетнего мужчины, который собирается сразиться с кем-то моложе его вдвое.
— Ты ведь не возражаешь, племянник, сначала быстренько все обыскать? — Вежливо спрашивает Будимир.
Я что-то ворчу в ответ. Сразу же двое его людей выходят вперед и быстро обыскивают меня. Они вынимают нож из моего ботинка и тот, что заткнут за пояс брюк.
Я остался голым, совершенно беззащитным. Единственное оружие, которое сейчас в моем распоряжении, — это мои кулаки и мой разум.
Мой дядя делает шаг вперед и сбрасывает свой темный пиджак. Его белая рубашка безупречно накрахмалена и плотно облегает торс.
Я должен признать — для пожилого человека Будимир в хорошей форме.
— Возможно, я уже стар, племянник, — говорит Будимир, сжимая руки в кулаки. — Но это не значит, что ты выиграешь.
— Дай мне хороший бой, старик, — рычу я на него. — Сегодня ночью я жажду крови.
Глава 5
Артем
Мы кружим вокруг друг друга. Люди Будимира образуют плотное кольцо вокруг нас.
Я не дурак. Я знаю, что не смогу уйти с этого ринга, независимо от того, выиграю я или нет.
Но, надеюсь, если я смогу заполучить Будимира в свою власть, я смогу использовать его как рычаг давления, чтобы выбраться из-под их огня. Такой мрачный план формируется в моей голове по мере того, как мы оцениваем друг друга.
Я пытаюсь прочитать намерение на лице Будимира, я пытаюсь предсказать его следующий шаг, но его глаза — черные бездны решимости.
— Я думал о тебе как о втором отце, — слышу я свой тихий голос.
— Я знаю, — говорит Будимир. — Ты должен был так думать. Я старался поддерживать с тобой отношения. Я не хотел, чтобы ты что-то заподозрил. Конечно, мне не о чем было беспокоиться, когда эта женщина вскружила тебе голову.
Мариша.
— Тебе следовало знать, Артем. Женщины пользуются твоими слабостями, а если они этого не делают, они делают тебя слабым.
— Время разговоров вышло, старина, — огрызаюсь я. С меня хватит его проповедей. — Давай покончим с этим.
Будимир смеется. — Нетерпение молодости. В этом наше отличие. Видишь ли, я люблю не торопиться.
Затем он делает выпад.
Я бросаюсь в сторону, хватаю его за вытянутую руку и выворачиваю ее назад.
Ему удается выскользнуть из моих рук, воспользовавшись тем, что мои запястья затекли и уязвимы из-за наручников.
В тот момент, когда он оказывается на свободе, он замахивается на меня и бьет прямо в челюсть, прежде чем я успеваю увернуться.
Удар был нанесен неудачно. Ему удается только вывести меня из себя.
Я делаю яростный шаг вперед и бью его один раз в живот. Когда он падает, я бью его по лицу.
Из его носа течет кровь, но я знаю, что еще не сломал его.
Я злобно хватаю его за шею и заставляю согнуться пополам. Один меткий удар по затылку отправит его на колени. Я возвращаю удар, готовый покончить с этим прямо сейчас.
Но все это слишком просто. Слишком быстро.
Люди Будимира молча наблюдают за нами. Даже перед лицом приближающегося поражения их предполагаемого Дона они остаются чертовски бесстрастными.
Мои инстинкты предупреждают меня за секунду до того, как я замечаю блеск стального лезвия.
Рука Будимира взмахивает и вонзает лезвие мне сбоку в живот.
Боль взрывается во мне, как фейерверк. Я рычу и отшатываюсь назад, когда она пронзает мое туловище. Мои руки шарят по бокам и обнаруживают, что лезвие все еще погружено в меня по рукоять. Кровь льется бесконечно.
Стиснув зубы и отказываясь снова падать на колени, я хватаюсь за рукоять кинжала и вытаскиваю его. Это чистая агония.
Будимир стоит там, где я его оставил, все еще сгорбленный, струйка крови стекает из его носа на бороду.
Я поднимаю руку, готовый вонзить кинжал прямо в сердце Будимира.
Он кивает кому-то позади меня.
И выстрел пронзает руку, держащую кинжал, насквозь.
Нож со звоном падает на лесную подстилку. Ощущение, будто раскаленная кочерга сверлит мне бицепс. Рука становится вялой и бесполезной.
Я не утруждаю себя тем, чтобы повернуться к человеку, который в меня стрелял.
Вместо этого я смотрю на Будимира. Я должен направить все оставшиеся силы на то, чтобы удержаться на ногах. Даже тогда мне это с трудом удается. Я раскачиваюсь взад-вперед, как пьяный матрос.
— Я не должен удивляться, — выплевываю я. Боль затуманивает все мои чувства, давит на меня со всех сторон. — Откуда такой человек, как ты, может что-то знать о честном бое?
— Именно поэтому из тебя никогда не выйдет хороший Дон, племянник, — вздыхает Будимир. Он вытирает кровь с лица. Его люди придвигаются ближе, окружая его с обеих сторон. — Дело не в чести или верности. Дело в силе и людях, достаточно безжалостных, чтобы ею владеть. Я сделаю то, что должен, чтобы получить то, что я хочу. И те, кто встанут у меня на пути, умрут. Точно так же, как ты.