— Нам не нужны его гребаные деньги, — рычу я.
Глаза Будимира поворачиваются ко мне. Темные, прищуренные, ищущие. Поначалу трудно прочесть выражение его лица.
А затем он медленно кивает. Он улыбается.
— Действительно, — говорит он. — Ты сын своего отца, Артем. Его сын до мозга костей.
Был ли это тот самый момент, когда Будимир сделал свой выбор?
От этого воспоминания у меня кровь стынет в жилах.
К черту Ковара. К черту Будимира.
Они оба заплатят за все, что натворили.
И, к сожалению для них, слова «изгнание» больше нет в моем словаре.
Я сказал это на вершине горы несколько месяцев назад, когда мое тело было сломлено, а мой мир разбит вдребезги:
Теперь меня зовут смерть. И смерть — это то, что я могу предложить.
— Возможно, других Донов не предупредили об этом приглашении, — предполагает Максим. — Им это не понравится.
— Это не имеет значения, — отвечаю я. — Братва по-прежнему контролирует все западное побережье. Какими бы могущественными они ни были, их объединенная сила и близко не сравнится с Братвой.
Максим кивает, признавая, что я прав.
— Будимир собирается продемонстрировать силу, — продолжаю я. — Он собирается заставить их молчать и подчиниться. Им это может не понравиться, но они не будут прямо выступать против него.
— Что ж, тогда, — говорит Максим, — тебе решать, дать им выбор.
При этих словах адреналин начинает разливаться по моему телу.
Пришло время игры.
Глава 39
Артем
Двумя быстрыми выстрелами из глушителя мы убиваем человека, патрулирующего задний вход.
Мои солдаты ловят его еще до того, как его тело падает на землю. Они тащат его к машине и бросают в багажник. Человек из Братвы занимает его место, так что никто ничего не узнает.
Вот так мы и попали.
Я проскальзываю в отель через черный ход, мои люди следуют за мной. Я слышу, как Максим координируется со своим отрядом солдат, пока мы находим дорогу в вестибюль.
Адрик направляется ко мне, уже войдя в отель через отдельный вход, чтобы избежать ненужного внимания.
— У меня есть список, — говорит Адрик, передавая его мне.
Я просматриваю его и вижу имена всех мужчин, которые были в президентском конференц-зале на этаже пентхауса.
Здесь указаны имена всех приглашенных Донов, а также их людей.
Согласно традиции, при каждом Доне присутствует только два человека. Это старое правило, призванное удержать кого-либо от внезапной атаки на других Донов.
Но сегодня это их ахиллесова пята.
Чертовски идеально.
Я просматриваю список дальше и натыкаюсь еще на пять имен. Я хмуро смотрю на Адрика. — Что это? — спрашиваю я.
— Обслуживающий персонал, — объясняет он. — Этим пятерым разрешено находиться в зале до официального начала собрания. Подавать вино и еду. Они будут освобождены, как только начнется собрание.
— Это наш вход, — говорю я. — Они уже поднялись?
Адрик улыбается. — Все пятеро в настоящее время заняты в помещениях для персонала, — говорит он с явным удовлетворением. — Следуй за мной.
Комната, в которую ведет нас Адрик, охраняется двумя моими людьми. Я захожу внутрь и вижу официантов, лежащих на полу. Они без сознания, но все равно связаны и с кляпами во рту. И раздеты до нижнего белья.
Это означает, что приготовлена униформа для пяти человек.
— Я хочу быть с тобой в этой комнате, — говорит Максим, делая шаг вперед.
— Я тоже, — немедленно запрашивает Адрик.
Я киваю. — Вы двое со мной, — говорю я, прежде чем оглядываюсь на остальных своих людей. — Алексей. Василий. Вы двое тоже. Надевайте форму.
Мы быстро одеваемся. Когда все одеты, мои люди берут тележки с едой, и мы поднимаемся на главном лифте на этаж пентхауса.
Охрана в основном находится внутри президентского зала заседаний. За дверью стоят только двое мужчин.
— Двигайся быстрее, — шепчу я, когда мы идем по коридору. — Мы не можем издать ни звука.
Адрик и Максим идут вперед, опустив головы. Один из охранников поднимает руку.
— Подожди, — рявкает он. — Нам нужно проверить документы. Убедиться, что тебе разрешен вход.
В тот момент, когда он опускает взгляд на свой лист бумаги, Адрик и Максим оба наносят удары. Их руки с кинжалами мастерски перерезают горло жертве, и прежде чем кто-либо из охранников успевает упасть на землю, Адрик и Максим хватают их и тащат к боковому шкафу, куда складывают тела.
Я выхожу вперед, Василий и Алексей по бокам от меня.
— Отлично сработано, — говорю я. — С этого момента не поднимайте головы. И не вмешивайтесь без крайней необходимости. Теперь мы играем до конца.
Мы входим в комнату, убедившись, что двери быстро закрываются, чтобы никто не заметил внезапного отсутствия безопасности прямо за дверью.
Я проскальзываю вслед за своими четырьмя мужчинами и бросаюсь в угол комнаты.
Я остаюсь в самом конце стаи, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, пока мои люди продвигаются вперед, толкая тележки с едой.
Все Доны сидят вокруг стола в центре зала. Я пересчитываю каждого, вычеркивая их имена из списка в своей голове.
Маггадино.
Амброзино.
Гузик.
Хуарес.
Рувинду.
Буфалино.
Этот садистский ублюдок Ковар.
И, наконец, Будимир.
Мои люди кружат по комнате, но никто не обращает на них внимания. В этом прелесть скрытности персонала — ты становишься практически невидимым.
Даже глаза моего дяди скользят по моему лицу, как будто он никогда раньше меня не видел.
Я вижу видимую линию разлома между Донами. Будимир сидит в центре роскошного конференц-зала, и, судя по всему, его слабая попытка завоевать аудиторию заканчивается неудачным началом.
Справа от него сидят Маггадино, Амброзино, Гузик, Хуарес и Рувинду. Законные Доны. Испытанные в боях, дипломатичные, мудрые. Они выглядят недовольными.