Я едва слышу его из-за криков Феникса.
— Тише, птичка, — говорю я своему сыну, раскачиваясь взад-вперед на стуле. — Cálmate22. Все в порядке, все в порядке...
— Заткни его нахуй! — кричит мне светловолосый охранник.
Слеза скатывается по моей щеке и падает прямо на Феникса. Он внезапно икает и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто шокирован ощущением воды на своей щеке.
— Прости меня, птичка, — говорю я ему. — Мне так жаль...
Я раскачиваю его взад-вперед, даже когда светловолосый солдат на мгновение отпускает мои волосы.
Я съеживаюсь, но не смотрю на него.
Я знаю, что за этим последует.
Он снова хватает меня за волосы, но на этот раз просто хочет получить свободный доступ к моему лицу. Когда ему это удается, он сильно бьет меня по щеке тыльной стороной ладони.
Костяшки пальцев ударяются о челюсть.
Мое зрение растворяется в пятнах белого света, похожих на падающий снег.
Он отступает назад, чтобы замахнуться снова — когда дверь открывается.
И атмосфера насилия в воздухе внезапно меняется. Охранник замирает и отпускает меня. Мое зрение начинает понемногу восстанавливаться.
Я слышу голос. — Какого хрена ты делаешь?
О, нет.
О, нет.
О, нет.
Я думал, что спасена.
Я была так, так неправа.
Когда мое зрение наконец проясняется, я обнаруживаю, что смотрю на широкое, помятое лицо парня с татуировкой орла.
Однако он не оглядывается на меня. Его ярость направлена на блондина, стоящего между нами.
— Я… Я преподал этой сучке урок, — пытается объяснить охранник, но его тон прерывается.
— Она не твоя сучка, чтобы учить, — грохочет Татуировка Орла. — А теперь убирайтесь. Все вы.
Мужчины колеблются, и Татуировка Орла яростно смотрит на них.
— Убирайся отсюда к чертовой матери, пока я не вышиб тебе мозги! — рявкает он. — Мои приказы исходят от самого Будимира.
После секундного колебания все четверо мужчин выходят из комнаты. Когда дверь захлопывается, Татуировка Орла подходит ко мне, его взгляд блуждает от моего лица к груди.
— Он прикасался к тебе? — спрашивает он. Его голос звучит почти обеспокоенно.
— Он дал мне пощечину.
— Он пытался тебя изнасиловать? — спрашивает он.
Я все еще чувствую, как меня охватывает ужас. Это не невинный вопрос. Ни в коем случае.
— Ответь мне.
— Он пытался убедить меня заняться с ним сексом, — тихо говорю я.
— Ну, кто может его винить? — Татуировка Орла улыбается, и на мгновение мне действительно кажется, что он пытается флиртовать со мной. — Артем — везучий ублюдок. Неудивительно, что ты от него так быстро забеременела.
Я смотрю вниз на Феникса, который немного поскуливает у меня на руках, но он перестал плакать. Как будто он понимает, что слезы нам сейчас не помогут.
— Пожалуйста, — говорю я. — Пожалуйста, просто позволь мне и моему сыну уйти.
Он смеется. — Я думал, ты умнее.
— Он всего лишь младенец.
— Вот именно, — соглашается он. — Он был в твоей жизни совсем недолго.
Эти слова отправляют мой разум в новые эшелоны паники. Я сжимаю Феникса чуть крепче.
— Мой муж...
— Твой муж мертв, — рявкает он. — Больше некому тебя спасать. Только ты и босс. Но до этого… здесь только ты и я.
Я чувствую, куда он меня ведет. Мое тело, кажется, смиряется с неизбежностью того, что вот-вот произойдет.
Я чувствую, как все рушится — теряю надежду, отказываюсь от борьбы.
Я спасалась от этого ужаса бесчисленное количество раз. Однажды Артем спас меня.
Будет ли он здесь, чтобы снова спасти меня?
Я не могу поверить, что он мертв. Но даже в этом случае мне кажется, что выхода нет.
И часть меня больше не беспокоится. Потому что теперь я знаю, что вынесу все — если это будет означать, что мой сын будет в безопасности.
— Я сделаю все, что ты захочешь, — внезапно говорю я. — И я сделаю это добровольно. Только, пожалуйста... не причиняй вреда моему сыну.
Верю ли я своим собственным словам? В данный момент они кажутся искренними, но я больше не уверена.
Я не чувствую себя собой. Я чувствую себя загнанной в ловушку и отчаявшейся женщиной, которая пойдет на все, чтобы спасти своего сына.
Это именно та, кто я есть.
Это все, чем я являюсь.
— О? — Спрашивает Татуировка Орла. — Это правда?
— Да.
— Ты сделаешь все, что я захочу? — он спрашивает снова.
— Да.
— Ты разденешься и пососешь мой член?
— Если это то, чего ты хочешь, — шепчу я, мой голос такой же невозмутимый, как и мое лицо.
— Ты раздвинешь для меня ноги?
— Если это то, чего ты хочешь.
— Ты возьмешь меня в задницу?
— Если это то, чего ты хочешь.
Он смотрит на мое бесстрастное лицо. Я могу сказать, что он раздражен, но я не могу больше идти ему на уступки. Если он ожидает, что я разыграю представление о том, что наслаждаюсь собственным изнасилованием, то это уже слишком.
— Но ты не можешь причинить вред моему сыну.
— Положи его вон там, — говорит мне татуировка Орла. — Я не собираюсь трахать тебя с этим сопляком на руках.
Я немедленно встаю и подхожу к самому большому дивану в комнате. Он мягкий, и я усаживаю Феникса на просторную подушку. Затем я положила подушку на открытую сторону дивана, просто чтобы обезопасить его.
Я знаю, что мне не о чем беспокоиться — он еще слишком мал, чтобы двигаться, — но я все равно это делаю.
Я чувствую оцепенение. Это чувство пугает меня больше всего. Я действительно собираюсь лечь и позволить ему насиловать меня?
ДА.
Да, это так, если это означает, что ты можешь защитить Феникса.
В этом есть гордость. В этом есть достоинство, даже если кажется, что и того, и другого давно нет.
Спаси своего сына. Спаси свою маленькую птичку.