— Но Ипполит, у Корсиканца — наркотики, проститутки и всякие другие гадости!
— Да, но только там можно быстро стать кем-то стоящим, а я хочу стать таким как можно скорее.
— Для чего?
— Для тебя, Пимпренетта.
— Для меня?
— Я тебя все еще люблю, Пимпренетта… Там, в Бометте, я проводил время в думах о тебе. Что она там поделывает? Так я себя спрашивал. Я боялся, что ты выйдешь замуж… Знаешь, я думал, что сойду с ума… Если ты согласишься выйти за меня замуж, я добуду столько денег, что ты будешь жить, как принцесса!
Юноша говорил, а Пимпренетта в это время слышала голос Бруно, который не обещал превратить ее в принцессу, а лишь в честную домохозяйку, окруженную детишками… Эти дурацкие идеи Бруно!
— Ты меня слышишь, Пимпренетта?
— Конечно, слышу.
— И что ты думаешь о моем предложении?
— Я думаю, что над ним надо подумать.
Он обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Ох, ты не можешь себе представить, как я рад! Я боялся, что ты по-прежнему мечтаешь о Бруно.
Она заставила себя рассмеяться:
— Бруно? Да я давным-давно и думать о нем забыла! Полицейский! Скажи пожалуйста, за кого ты меня принимаешь?
— Так, значит, Пимпренетта, я могу прийти поговорить с твоими родителями?
Что-то сдавило ей горло, и ей пришлось собраться с силами, чтобы ответить:
— Если хочешь…
Полицейские, занятые в расследовании, провели часть ночи в работе над этим делом. Инспектор Ратьер встречался в своем кабинете со всеми своими даже незначительными осведомителями, от которых он и не ждал особо важной информации, но и не имел права пренебрегать даже самой незначительной деталью. Бруно допросил всех, занимающихся контрабандой, кроме Адоля, которого он оставил на потом, так как сильно подозревал, что отец Пимпренетты принадлежал к тем, к кому разные темные личности итальянского и французского побережья от Генуи до Марселя вполне могли обратиться в случае надобности. Ну, а Пишеранд нанес длительный, очень длительный визит Амедею Этавану, прозванному Двойной Глаз. Вопреки его ожиданиям, последний ничего не слышал об этой истории и, как человек с большим опытом, высказал свое мнение:
— Если вы хотите знать мое мнение, месье Пишеранд, так все это смахивает на импровизацию… Случайное убийство… Кто-то увидел драгоценности, которые ему предлагали, и потерял голову…
— Кто? Тони Салисето?
— Я его не знаю лично, но вокруг него крутятся люди, которые неплохо владеют ножом.
— Да и Тони не промах в этом деле.
— Совсем не промах.
Рано утром коллеги комиссара Мурато собрались на рабочих местах, вконец замотанные и в дурном расположении духа.
Не лучше было настроение и у Адолей на улице Монте дез Аккуль. Какой-то не особо важный груз был перехвачен таможенниками недалеко от замка Иф. Дьедонне упрекал свою жену в том, что она рискует их авторитетом из-за пустячных дел, которые, вдобавок ко всему, выходят им боком. Перрина, возмущенная, отвечала, что если бы она вышла замуж за мужчину, достойного этого звания, ей бы не пришлось всем этим заниматься. Привыкшая к подобным перебранкам, Пимпренетта обычно старалась в них не вмешиваться и уже в начале ссоры тихонько выходила, чтобы заняться своими собственными делами. Но в это утро она была какой-то вялой, ни на что не реагировала. И то, что должно было случиться, случилось. Перрина Адоль, не видя в своем муже противника, стала цепляться, без видимой причины, к своей дочери, упрекая ее в том, что она ни на что не способна, ни в чем не помогает матери и в двадцать лет ведет себя, как маленькая дурочка.
— Говорят, и это точно, что с тех пор, как тебе не удалось выйти замуж за этого мерзавца Бруно Маспи, у тебя с головкой не все в порядке!
— Бруно вовсе не мерзавец!
— Глядите-ка! Она его еще защищает!
— Я его не защищаю… Я просто говорю, что он думает не так, как мы, вот и все, и хватит об этом!
— «Хватит об этом»! Нет, ты ее слышал, Дьедонне? «Хватит об этом»! Хватит, если я этого хочу, мадемуазель!
— Ой, ну ладно, мама…
— Нахалка! Где тебя только воспитывали?
— Ты это отлично знаешь — в монастыре в пансионе «У Добрых Сестер»!
— Она смеется над своей матерью в довершение всего! Ты была под стать твоему Бруно! Да ты б ему при случае помогла бы засадить родных отца и мать, пропащее отродье!
Дьедонне, обожавший свою дочь, попытался прийти ей на помощь.
— Это… ну если ты хочешь знать мое мнение, Перрина, ты преувеличиваешь! Малышка никогда не говорила ничего подобного!