— Возможно…
В то время, как Бруно задумчиво шел по дороге в бюро комиссара Мурато, Перрина пыталась образумить свою дочь, вытянувшуюся ничком на кровати и плачущую во всю мочь.
— Ну же, Пимпренетта, не раскисай, этот парень того не заслуживает!
— Я хочу умереть!
— Я тебе запрещаю!
— Мне все равно! Я убью себя!
— Если ты попытаешься убить себя, я задам тебе такую трепку, что ты год ходить не сможешь!
— Ну тогда я выйду замуж за Ипполита!
Как только Бруно пришел в бюро, Пишеранд задержал его, взяв за руку.
— Пошли, малыш, мы идем брать Бастелика!
Они сели в машину.
— Какие новости?
— Сторож пришел в сознание… Даже и не ожидали, что он так легко задет… Эти старики, они крепкие.
— Ты знаешь, где прячется Бастелика?
— Ратьер от него ни на шаг не отходит. Он недавно сообщил по телефону, что тот сейчас играет в карты в «Раскасс волант».
Полицейские так быстро вошли в бистро, что никто не успел предупредить Антуана, полностью погруженного в игру в покер. Он побледнел при виде инспекторов. Пишеранд не дал ему времени опомниться.
— Ну, Бастелика, для тебя все кончено, мы тебя забираем.
Убийца медленно поднялся.
— Почему?
— Тебе это объяснят в больнице… Увы, тебе не повезло, мой мальчик, твоя жертва осталась жива…
Хорохорясь, Антуан обратился к своим партнерам…
— Я оставляю свои деньги, мы скоро продолжим партию.
Пишеранд усмехнулся:
— Если вам когда-нибудь и удастся продолжить эту партию, то к тому времени вы так состаритесь, что не узнаете друг друга! Ну, забирай свои деньги, тебе это нужнее. В тюрьме они тебе пригодятся.
— Я пока еще не там!
— Уверяю тебя, за этим дело не станет!
В больнице, в сопровождении трех полицейских, Бастелику провели в палату раненого, который сразу же указал на него пальцем.
— Это он, ублюдок! Он у меня попросил огонька! Сволочь! Я его хорошо разглядел при свете горящей спички! У него должно быть кольцо с камнем на мизинце левой руки! Я его заметил, когда он прикрывал пламя!
Пишеранд взял левую руку Антуана, поднял ее и показал кольцо.
— Ну, ты сам все расскажешь?
Бастелика покорно пожал плечами.
— Да… Это я стукнул этого придурка… и что дальше?
— Дальше… Вооруженное нападение… ограбление ювелирного магазина. У тебя внушительный список… разве что ты нам скажешь, кто был с тобой?
— Я не попадусь на этот крючок!
— Тем хуже для тебя, хотя я думаю, твои сообщники не разделят с тобой трапезу в Бометте!
На закате этого же дня Шивр, Доло, Фонтан Этуван и супруги Адоль, приглашенные Маспи Великим, собрались на улице Лонг де Капюсин. Удивленные, они тщетно пытались узнать причину, входя в гостиную, где дедушка и бабушка, одетые как для торжественного случая, мадам Селестина вся в черном, продолжали неподвижно сидеть на своих местах. У Элуа был мрачный вид. Самый эмоциональный — Адоль — поинтересовался вполголоса:
— Маспи… случилось какое-нибудь несчастье?
— Большое несчастье, Дьедонне!
Перрина, не привыкшая держать язык за зубами больше пяти минут, спросила со своей ужасной бесцеремонностью:
— Кто-нибудь умер?
Маспи Великий выпрямился.
— Совершенно верно, Перрина, умер! И этот мертвец — честь семьи Маспи!
Они ничего не поняли, но в тоне хозяина дома угадывалась трагедия, и в конце концов это говорилось не для того, чтобы их обидеть. Когда все уселись, Селестина осторожно спросила:
— Я подам вино?
Муж пронзил ее взглядом.
— Селестина, я позволю себе заметить, что ты теряешь свое достоинство! При подобных обстоятельствах не пьют.
Хотя это заявление не привело их в восторг, они постарались не показать виду.
Маспи Великий торжественно начал:
— Я попросил вас прийти, потому что вы мои друзья и единомышленники и все, что касается меня, затрагивает и вас.
Шивр не смог сдержать слез.
— Ну вот… Я немного похож на Наполеона, окруженного своими последними гвардейцами. Хотелось бы знать — мне отказаться или продолжать сражение. Я настаиваю, чтобы вы высказали свою точку зрения!
Использование высокопарных выражений вполне определенно продемонстрировало важность момента. Вот почему Элуа заранее приготовил свою речь. Самый бездушный из всех, Двойной Глаз проговорил:
— Ты нам все-таки расскажешь, что произошло?
Все решили, что Двойной Глаз не совсем хорошо воспитан, тем более что он сокращал им удовольствие, которое они испытывали, переживая эти драматические минуты.