— Самое время о живописи поговорить. Черт, все равно не выходит.
Наконец Петров приспособился, и его стакан тоже стал наполняться.
— Нет, у меня, конечно, богатая фантазия, — бормотал Петров, — но чтобы с этим органом такое проделывать…
— Ты думаешь, я специалист? Это второй раз в жизни. В первый раз я вот так женился.
— Что ты «вот так»? — не понял Петров.
— Подрабатывал на «Скорой». Приезжаем по вызову. Мать с ребенком. Только мы вошли, она бултых в обморок. Ребенку три месяца. Мы ее привели в чувство, никакого диагноза, кроме переутомления, я поставить не мог. Идем к соседям — присмотрите, мол. Но там пьянь сплошная. Звоним на станцию — помощь оказали, говорят, уезжайте. Плюнул я на все и остался. Кажется, на всю жизнь. Так что ты берегись. А со «Скорой» меня поперли.
«Бред! — подумал Петров. — Рождественская сказочка».
— Ну, я-то с морячком тягаться не смею, — сказал он. — Слушай, помнишь у Мопассана рассказ: едут в купе мужик и кормящая мать, поезд запаздывает, молоко у нее убегает, и он выручает страдалицу, заменив младенца?
— Самое время о литературе поговорить, да поздно вспомнил. Мы уже закончили. Но у тебя еще будет возможность — утром, часов в семь, надо снова сцедить. И так четыре раза в день. Молоко поставишь в холодильник. Утром его надо прокипятить и дать детям.
Петров не нашелся что сказать.
Они уложили Зину на кровать, и Козлов принялся ковыряться в своем саквояже, доставать шприцы, бутылочки.
— Она очень истощена, — вздохнул врач. — Сейчас мало кто кормит, а до девяти месяцев — вообще редкость. Питается, видно, неважно, опять-таки болезнь. Ей бы витамины поколоть, глюкозу и прочее.
— Где я буду искать ее родственников? Послушай, у тебя есть кто-нибудь, сиделка, или как там?
Мне завтра, то есть сегодня, на работу нужно кровь из носу.
Козлов не отвечал. Он наполнил шприц, повернул Зину на бок, спустил ей трусики и всадил укол в ягодицу. Петров не мог не отметить, что ягодицы у соседки такие же крепенькие, как у младенцев, только покрупнее.
— У меня есть, — сказал Козлов задумчиво. — Наша старшая медсестра, Тамара Ивановна, недавно ушла на пенсию. Надежна, как Эверест, и подрабатывает по уходу за младенцами. Но это стоит денег.
— Деньги — не проблема.
— Для тебя, может быть, и не проблема, а для этой девчушки, — Козлов кивнул на Зину, — очень даже проблема.
— Сколько она берет, Тамара Ивановна?
— Обычно за одного ребенка пять долларов в день. А тут близнецы и мать, — с сомнением проговорил врач.
— Ты можешь ее уговорить?
— А ты потом потребуешь деньги с соседей?
— Слушай, — обиделся Петров, — нас с тобой вроде объединяет такое дело — по стакану сцедили, а ты ко мне как к сволочи.
— Извини, — улыбнулся Козлов. — Значит, так.
Врача мамаше завтра можешь вызвать? Нет? Тогда я сам. Рецепты на антибиотики и прочее я оставлю.
Тамара Ивановна схему знает.
— Так она приедет?
— Если жива, то мне не откажет. Еще… Впрочем, я лучше ей самой все и расскажу. На всякий случай мой телефон тоже оставлю.
Пока доктор писал, Петров слонялся по комнате, не зная, чем заняться.
— Выпить не хочешь? — просил он.
— В четыре утра?
— Действительно, слишком поздно. Или слишком рано? Сколько я тебе должен?
— Купи на все памперсы малышам.
— Не дури. Ты же тащился сюда, проторчал два часа.
— Значит, удвой гонорар и купи на все.
Петров проводил врача и искренне его поблагодарил:
— Ты отличный мужик, Козлов.
— Ты, Петров, тоже вроде ничего.
Перед Петровым встала проблема: где ночевать.
Поразмыслив, он решил, что Зина вряд ли заплачет и описается, а близнецы вполне могут. Он пошел в квартиру соседей и улегся на Зинину кровать. Но три часа до звонка будильника только беспокойно ворочался. Ему все казалось, что малыши сейчас проснутся и заплачут или, наоборот, перестанут дышать.
Петров вставал, подходил к кроватке, прислушивался, проверял сухость штанов и снова ложился.
В восемь пришла Тамара Ивановна. Петров обрадовался этой невысокой плотной женщине со строгим лицом, словно посланнице Небес. Он показал медсестре, где находятся дети и их мать, договорился об оплате и ринулся в душ.
Надевая костюм и поглядывая на спящую Зину, он думал о том, что вот его участие в делах этого семейства и закончено. Если Зина не заразна, то ее можно перенести домой: и Тамаре Ивановне будет удобнее, и ему.
Петров зашел в соседскую квартиру попрощаться. Тамара Ивановна переодевала близнецов.
— У них зубки режутся, — сообщил Петров.
— Уже прорезались, — буркнула Тамара Ивановна.
Петров подошел и посмотрел. Действительно, на деснах близнецов появились маленькие белые пятнышки.
— У детей нет еды, — не глядя на Петрова, проговорила Тамара Ивановна.
— Я забыл вам сказать. У меня в холодильнике молоко, его надо…
— Не надо им молока от больной, еще И с антибиотиками. Немного возьму, чтобы резко не переходить, а вы купите детское питание.
— Ага, я купите. Доктор Козлов сказал…
— Много он понимает, этот доктор. Будете детей голодом морить — я уйду. И где памперсы? Я стирать не обязана.
— Детей голодом морить не будем, — медленно проговорил Петров, едва сдерживая раздражение. Рассказывать о вредности памперсов он больше не хотел. — Скажите точно, что купить и где это продают.
Пришлось ехать в гастроном на Мясницкую.
Петров сложил баночки и коробочки в пакет, уже подойдя к машине, чертыхнулся и вернулся за памперсами.
— Теперь я могу быть свободен? — приторно вежливо спросил он дома, передавая покупки Тамаре Ивановне.
Старуха ничего не ответила, отвернулась и ушла.
За что, интересно, она его невзлюбила?
В кабинете президента компании, Юры Ровенского, стоял длинный ониксовый стол с кожаными креслами вокруг, у окон в кадках росли деревца, пол устилал толстый ковер. Здесь проходили их совещания и переговоры. Эта обстановка разительно отличалась от прокуренного зала пивной с народным названием «У брата» на улице Александра Ульянова. Именно там пять лет назад зародилась идея создать фирму по сборке компьютеров. Первые проекты писались на бумажках, залитых пивом и с жирными пятнами от вяленого леща. Теперь перед ними лежали стильные папки с текстами, отпечатанными на лазерном принтере.
В конце 80-х годов многие ринулись заполнять пустующую нишу — привозили в Россию компьютеры из-за рубежа или собирали их на месте. Но многие так же быстро сошли с дистанции.
Самые легкие и скорые деньги делались тогда на финансовых пирамидах. Именно они утянули с компьютерного рынка главных конкурентов петровской фирмы «Класс», Название возникло от модного словечка, которым выражали наивысшую похвалу.
Петров и Ровенский заняли жесткую позицию: первые пять лет вся прибыль шла на расширение производства и организацию сети продаж. Они не ездили по экзотическим курортам, не покупали шикарных автомобилей, жили в коммуналках, и мало кто догадывался, что они ворочали большими деньгами. И только когда «Класс» вышел на такие позиции, что подвинуть его уже никто не мог, фирма и ее руководители перешли на другой качественный уровень: переехали в современный офис, открыли личные счета в банках, уселись в автомобили последних марок.
Сегодняшнее совещание в определенной мере тоже было судьбоносным — определяли дальнейшую стратегию. Проще говоря — во что вкладывать деньги.
«Класс», как и другие крупные компьютерные фирмы, сам деталей не производил, закупал их в странах Юго-Восточной Азии и в Ирландии. Построить заводы по выпуску микросхем нечего было и мечтать — для этого требовалось две сотни миллионов долларов. Но делать первые шаги в этом направлении, по мнению Петрова, следовало: выпуск корпусов для компьютеров оправдал бы себя уже через шесть лет.
— Мы растекаемся лужей, — говорил он на совещании, — вместо того чтобы стать хорошим озером.