Но вместо этого Коу медленно опустил сына в холодный земляной короб. В негодовании и отчаянии Брайер снова заплакал. Истошно и с горечью.
От этого голоса Гельвию пробрало насквозь. Она тоже не сдержалась и молча изверглась обжигающими слезами.
Жрец подкатил длинные рукава плаща, демонстрируя вытянутые наручи из бугристого черного металла с насыщенно-красными крупными камнями округлой формы. Пламя заплясало в их гранях, создав эффект, будто те пульсируют мистическим светом изнутри.
Откуда-то из-под снега Молак извлек лопату и вручил Галену. Затем расправил спину, удлинившись еще сильнее, и начал ритуал:
— Дэворинфир! — Сипение его голосовых связок внезапно преобразилось в уверенный низкий тон. — Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, твоего благословленного слугу…
Брайер закричал так, что слова жреца начали утопать в режущем ухо звуке. Жрец раздраженно выдержал паузу, ожидая, когда визг младенца станет слабее. Но тот не собирался прекращать надрываться.
— Он ни разу так себя не вел за три дня, — заметила Гельви, беспокойно поглядывая на яму, в которой барахтался малыш.
— Если бы тебя голой бросили зимой в яму, ты бы орала не тише, — съязвил ее супруг. — Молак, может его… — Гален легко стукнул совком лопаты о землю, не двойственно намекнув на способ заткнуть ребенка.
— Гален! — ужаснулась миссис Коу.
— Нет! — вспылил жрец. — Ты глуп, Коу! Прочитав литературу о медальоне и символике Деворинфир, как можешь ты игнорировать то, чего так жаждет Госпожа?! Младенец должен быть жив. Его следует погрести заживо, дабы он отдал Духу все свои чистейшие эмоции до последней.
— Но он не замолчит.
— Пускай орет! — ярость закипала в Молаке так стремительно, как закипает вода в чайнике. Он заметно сдерживался, а потому движения «черного палочника» стали еще более резкими и ломанными. — Она услышит меня даже сквозь его вопли.
Раскинув руки и опустив голову, жрец начал заново:
— Дэворинфир! Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, своего благословленного слугу, принявшего бремя жреца вместо твоих усопших сыновей и дочерей.
Кристаллы на наручах ярко вспыхнули всего на секунду. Так же вспыхнул и серп, который до сих пор сжимал Гален.
— Она здесь… — прошептал он с судорожным выдохом.
— Госпожа! — продолжал Молак. — Прими же артефакт, несущей толику твоей силы, обратно. С драгоценным подношением просим тебя о снисхождении: оставь одну жизнь и возьми другую…
Брайер оборванно умолк. Гельвия несмело подошла к могиле сына и осторожно заглянула.
Маленькое порозовевшее от мороза тельце лежало неподвижно. Глаза малыша были закрыты.
— Он… — голос женщины дрогнул. — Он умер?
Вместо ответа в лицо миссис Коу плашмя влетел совок от лопаты. Ошарашенно отшатнувшись, Гельви даже не успела почувствовать боли от сбитого на бок носа. Кровь горячими реками заструилась на губы и подбородок, срываясь и пачкая шерстяное пальто.
— Г… гален? — простонала она. Перед глазами все кружилось.
Мистер Коу одержимо улыбался. Ссутулившись, он сжал лопату покрепче и нетерпеливо замахнулся, чтобы ударить супругу еще раз, но теперь острой частью. Изо рта его вместе со слюной вырвался смешок.
Гельвия упала в сугроб и беспомощно закрылась рукой, но удара не последовало. Нависший над ней мужчина вдруг замер, взгляд его стал стеклянным и пустым.
— Нет! — гулко крикнул он. — Нет! Чушь! Чепуха! — С этими словами Гален отшвырнул лопату и принялся резать себя серповидным кристаллом. — Ненависть! Ненависть!!!
— Дорогой! — миссис Коу заплакала. Нос и голова разразились тяжелой ломящей болью. Кровь не останавливалась, поэтому женщина стала на четвереньки, чтобы вместо одежды раскрашивать в пунцовый снег.
Мужчина продолжал кромсать свои ладони. Он продырявил себе щеку, порезал лоб, подбородок, разрезал ноздрю. Затем он упал на спину и принялся биться в конвульсиях, вопя от боли.
— Помогите ему! Помогите! — Гельви поползла к мужу, умоляюще глядя на Молака, который просто молча наблюдал за происходящим.
Широко раскрыв веки и выпучив дымчатые глаза, Гален резким рывком выгнулся, застыл, а затем с выдохом расслабился. Он смотрел в никуда. Сквозь обеспокоенное отекающее лицо возлюбленной.
Дрожащей рукой она хотела коснуться лба Галена, но внезапно отдернула руку. Гельвия издала странный писк и вскочила на ноги, словно ее вздернули за шиворот. Сжав кулаки, женщина принялась колотить себя ими по лицу с особой жестокостью. Затем она начала избивать лежащего мистера Коу ногами.