— И что, вот прямо так, ни с того ни с сего, она укусила Яшку? — спросил Санджар.
Ташпулат задумался:
— Вообще-то сначала ишак укусил ее… два раза… — ответил наконец он.
— Вот видите, оказывается, Яшка виноват! — заключил Санджар и пошел устраиваться…
Потом он отвязал худющую Вику и, держа ее на цепи, повел на речку. Собака была как собака: годовалая крупная сука, правда дерганая немного — все норовила цапнуть беспривязных дворняжек — черного Джульбарса и изящную Белочку, крутившихся тут же…
«Что-то произошло в горах в тот период… между тем, как учитель расстался с ребятами в горах и ночным его приходом в кишлак? Имеет ли вообще какое-либо отношение к убийству Ульфата учитель Акрамджан?» Если не имеет, то вырисовывается в перспективе симпатичная фраза подполковника Саттарова о том, что он, лейтенант Салиев, неплохо использовал служебную командировку для поправки своего здоровья…
«Как вести себя с Умурзаком? Сразу же спросить об учителе? Или подождать пока сам разговорится?»
— Ну что, дурашка? — Санджар чесал лоб пса, отчего тот жмурился, как кот на солнце. — Так чей же ты, сын или внук Вики? А может, другой красавицы потомок?
Он вспомнил, как потом устроили экспериментальный бой Яшки с Викой, причем Яшка так гонял Вику по волейбольной площадке, что все опасения за его жизнь моментально исчезли, а шансы Вики жить без привязи на цепи возросли. Но не сразу получила она эту свободу.
Привычку приобрела она, сидя на цепи, странную: любила таскать в своей огромной пасти кирпич (половинку ли, целый ли — все равно). Она, понятно, прокусила в первый день освобождения волейбольный и футбольный мячи, за что получила хорошую трепку, но отучить носить кирпич ее не мог никто. Попробуй отнять! Шуму, лаю.
А вообще-то хорошая получилась собака. И характер у нее оказался незлобивый: со всеми ласкова — хоть окурки на ней туши. «Как маргарин — ни вредно, ни полезно», — кто-то точно определил ее характер. Часто, когда она неторопливо шагала с кирпичом мимо сидящих на скамейке отдыхающих, ей вдогонку неслось:
— Вон дура-Вика пошла!
И выражение у всех было, когда смотрели на нее, чуть ли не страдальческое: будто на своих зубах ощущали тяжесть шершавого кирпича.
И стала она для тех, кто любил собак, — любимицей, а кто не любил — так, пустым местом, те просто отпихивали ее, и она не обижалась.
Команд она почти не понимала, разве только: «Пошли!», «На!», «Ну-ка, марш отсюда, а то как дам!» или «Пошла вон, зараза!»
Но самое интересное, что она хорошо слушалась радиокоманд.
Как-то Санджар, собираясь на речку, объявил по микрофону, поскольку Вики рядом не оказалось: «Вика! Подойди к радиоузлу, тебя ожидают!» (Хорошо, что в лагере не было девочек с таким именем).
И хотя динамики висели в разных точках лагеря, Вика деловито прибежала именно к радиоузлу.
С тех пор все, кому не лень, стали забавляться, вызывая ее к радиоузлу, и Вика дисциплинированно прибегала на каждый зов. Ну не дура ли?!
Санджару запомнилась одна грозовая ночь. Тогда Вика полностью признала превосходство Яшки…
Дело в том, что перед грозой быстро стемнело, и Яшка, который тоже был отвязан, нервничал. Потому что по спортивной площадке взад и вперед носились Вика, Джульбарс и Белочка со своими бесконечными играми. Джульбарса и Белочку Яшка не опасался, а вот от Вики можно было ожидать коварного нападения из темноты. Хотя, может быть, Яшка и преувеличивал?
Но если темно, хоть глаз выколи? И если они там гавкают и носятся как угорелые за спиной? Яшка благоразумно решил, что лучший способ защиты — нападение, и отправился гонять Вику…
…Санджар проснулся поздно ночью от раскатов грома и от того, что под его кроватью дружно рычали собаки.
Ударил гром, сверкнула молния, и Санджар увидел и по дыханию почувствовал, что над ним стоит кто-то громадный… Это был Яшка. Он-таки загнал Вику и ее друзей в последнее убежище — к Санджару…
Санджар вытолкал Яшку из комнаты и, так как на дворе хлестал ливень, пожалел, оставил его на веранде… Еще долго с улыбкой наблюдал он, как Яшка украдкой заглядывает в дверь. Яшка же не представлял, что у него такая длинная морда и что получается не очень украдкой… Сначала появляется полметра морды, а только потом хитрый Яшкин глаз.
А Вику в ту ночь укусила оса за щеку, и у нее была обиженно-флюсовая и вздыхающая морда.
Вероятно, Вика считала, что во всем виноват Яшка…
…Санджар вдруг подумал, что в придирчивой педантичности подполковника Саттарова есть что-то отеческое, он вспомнил, как при неудачных делах, которые вели молодые следователи, Саттаров брал часть вины на себя, а при успехе полностью отходил в сторону, хотя все время фактически руководил ими и контролировал ход следствия. Особенно он сердился, когда при анализе опускались некоторые детали.