Вскорости удачно подкинула наследство одинокая тетя. Причем с домом. Можно было, особенно не задумываясь, жить на ее сбережения некоторое время. А тут подоспел его величество фарц: джинсы, батнички, туфли, юбки, вельвет, марля! Тут тебе и общение с экзальтированными милыми девочками-«лапочками», сосущими сигарету за сигаретой, а уж сколько кофе входило в эти тщедушные тела!!! Наверное, они состояли из одного давления! И худо-бедно за бесконечными коктейлями. Фарид как-то уже сам привык быстро обделывать многие доходные дела.
Иногда он приглашал какую-нибудь «лапочку», — имя не имело значения, — и она ночевала пару дней у него. Одна «лапочка» исчезала, появлялась другая, третья — в общем, это было удобно и совсем не хлопотно.
О браке девицы не заговаривали: Фарид сразу же ставил точки над «и», да и девицы ничего не требовали, разве что иногда «тасовались»: старые знакомые нет-нет да и появлялись опять в его доме будто впервые.
Все было ничего, но не было полной уверенности в завтрашнем дне, не было, — и он сам это чувствовал, — в нем той вальяжности, с какой, он видел, воротилы швыряют деньги, делают богатые подарки тем же «лапочкам», а он себе этого позволить пока не мог…
Но что самое главное — его снедала необыкновенная гордыня. Да! Он считал себя выше, умнее всех этих жлобов, даже с самыми большими «бабками». Подумаешь, «бабки!» Пусть ты разговариваешь сегодня со мной небрежно, — я презираю тебя! И рано или поздно буду «иметь» во много раз больше тебя, а уж умнее тебя я и сейчас!
Фарид знал, что все это «пока». Пока его окружают эти дебилы, пока он пьет с фарцовщиками и дешевками и ведет разговоры на уровне неандертальцев: кто сколько выпил, где что «дают». Все пока… Он знал, что будет еще и «завтра». Какое оно конкретно будет, он не совсем представлял, но в настоящий момент, анализируя свою жизнь, он был в общем-то доволен.
А что? Он свободен. Семьи нет и не надо. Брак как форма существования людей почти изжил себя. Не дай бог все эти пеленки, распашонки, жировки, соленья, варенья на зиму. Да еще работа с 10 до 7 или с 8 до 5! Деньги? Тьфу! Небольшие, но есть! Спит с кем хочет и когда хочет! Одет — дай бог всякому! Хата есть! Здоровье? Пока не жалуется! Сам себе и судья и хозяин. Угрызения совести? Для закомплексованных болванов!
Иногда Фарид спрашивал себя: мог бы он убить человека? И где-то, только для себя, отвечал: «А что? Мог. Если бы это было очень надо и если был бы уверен, что никто не узнает и ничто ему за это не будет. Подумаешь! Убить жлоба, каких тысячи, миллионы. И не заламывать истерично руки: «Ох, убил! Ах, убил!» Да, убил! Потому что это я! Я! Захотел — убил!»
По-настоящему завидовал Фарид только «каталам» — крупным картежникам. Не их уму, — он беседовал со многими и знал: умом особым они не блистали, а их дерзости, рисковости и иногда купеческой бесшабашности. Вот, пожалуй, кем он мог стать, если бы не был трусом. Он не любил рисковать, любил видеть, как говорили картежники, «прикуп» на столе только снизу.
И еще Фарид с завистью слушал рассказы-басни о том, что кто-то сначала проигрывал столько-то «штук», потом отыгрывал свои и выиграл еще столько-то. Причем в разговорах назывались иногда почти четырехзначные цифры сумм, проигранных и выигранных «каталами». Это звучало как музыка…
Фарид согласен был в мечтах один разок выиграть одну из этих сумм. Но одно дело мечты, другое — воплощение… А вдруг проиграешь? Нет, нужен был миг, всего один миг, когда он, Фарид, схватит удачу и одним махом переплюнет всех этих жлобов…
И вот судьба наконец послала ему выигрышный шанс…
А появился этот шанс с приездом этого придурка Акрама, бывшего институтского товарища, ныне кишлачного учителишки.