Обо всем этом Александр и доложил майору Галкину.
— Когда поет твоя Маевская? — спросил Галкин. У себя в номере он был одет по-домашнему: спортивный костюм, тапочки.
— Должна была выйти завтра, но почему-то решила петь сегодня.
— Ну что ж, тогда сегодня вечером и начнем, — решил Галкин. — Отправляйся-ка, Саша, в «Киргизстан». Ты знаешь, что от тебя требуется там. Удачи тебе, — Галкин пожал Александру руку.
— Скажите, Черменов, на какие средства вы живете? Судя по документам, вы уволились в последний раз с работы четыре года назад.
— Родственники пока что меня не забывают.
— Выходит, это родственники вас и кормят, и одевают, и даже деньги на рестораны дают?
— Наверное, вы плохо знаете кавказские обычаи.
— Я знаю, что и на Кавказе и всюду люди живут по единым советским законам. Вы напишете мне фамилии и адреса всех родственников, которые вас содержат, а пока ответьте на следующий вопрос: как часто бываете вы во Фрунзе?
— В последний раз — месяца два-три назад.
— Точнее?
— Ну, в мае, что ли.
— А, скажем, неделю назад вам не приходилось добираться до Фрунзе на частной машине?
— Вы меня с кем-то путаете, а я из-за этого должен страдать! Взяли ни за что, в другой город привезли, на допросы таскаете. Что, если я когда-то провинился, так мне за это уже жизни нет, да?
— Успокойтесь, Черменов, и отвечайте на следующий вопрос: где сейчас ваш приятель Дунаев?
— Не знаю такого.
— А студента Жигаева вы знаете?
— Ну, учились с ним когда-то в школе. Сто лет назад.
— А вот он утверждает, что вы не раз останавливались у него во Фрунзе именно с вашим приятелем Дунаевым.
— А-а, Дунай… Я не расслышал сперва. Ну, выпивали как-то с ним вместе, а больше я его не видел.
— И с Розой Гайнуллиной вы не знакомы тоже?
— С какой Розой? Я их по фамилиям никогда не знаю.
— С певицей из ресторана.
— Ну, как я ее могу знать? Слышу, говорят за столиком: «Вон, Розка вышла. Сейчас петь будет». И все.
— А с Дунаевым у этой Розы ничего общего нет?
— Это мне неизвестно. Не баба, чтоб интересоваться, кто с кем спит.
— В ближайшее время, Черменов, мы проведем очные ставки с людьми, которые вас изобличат. Потому советую вам подумать: не лучше ли сознаться во всем самому? А пока — допрос окончен.
Александр Цыганов небрежно захлопнул дверцу «Волги», бросил два слова шоферу и направился ко входу в «Киргизстан». На нем был темный костюм и модные туфли. Пожилой швейцар распахнул учтиво дверь, однако предупредил, что времени до закрытия осталось не так уж много. Из-за дальнего столика поднялась какая-то раскрасневшаяся компания, и Александр быстро прошел туда. Столик оказался сбоку от эстрады, чуть в тени.
Ждать почти не пришлось: тотчас же к его столику поспешил официант. Александр заказал ужин и две бутылки пива.
На сцене оркестр исполнял попурри из песен местных авторов. Мелодия стихла, и, минуту погодя, пианист несколько торжественно объявил:
— Поет Жанна Маевская.
Кто-то зааплодировал. На эстраде появилась девушка в вечернем платье. Густые темные волосы ее растекались по плечам. Раздались вступительные аккорды, и Маевская запела. У нее был хорошо поставленный голос, чувствовалась основательная школа, однако вместе с тем пела она несколько небрежно, как бы не находя среди ресторанной публики достойных ценителей вокального искусства. За лирической песней-монологом последовал модный шлягер. Александр рукоплескал дольше и громче всех. Это не осталось незамеченным. Маевская, кланяясь, приветливо взглянула на Александра. Тогда он остановил официантку и попросил передать от него певице коробку конфет. Вскоре девушка возвратилась и, с любопытством окинув Александра взглядом, сообщила, что его ждут в артистической комнате. Фанерная дверь была открыта. Маевская стояла спиной к ней и, глядясь в зеркало, поправляла прическу. Увидев в зеркале отражение Александра, она повернулась, шагнула навстречу и приветливо произнесла: