В общем, веселая компания старых военных кораблей и переоборудованных торгашей. Тем не менее, эти корабли вместе с 2 подводными лодками (одна из них вышла вместе с нами из Хваль-фиорда), а также тральщики и траулеры могли оказать серьезное сопротивление любому противнику.
Приятным, хотя и несколько мрачноватым дополнением были 3 "Хвостовых Чарли" — спасательные суда.
Они должны были следовать позади конвоя и подбирать команды потопленных судов. «Ратлин», "Зафаран" и «Замалек» имели водоизмещение около 1500 тонн и до войны не совершали переходов продолжительнее двух суток, курсируя между восточным побережьем Англии и континентом или путешествуя из Глазго в Лондон. Теперь они получили вооружение, на них были устроены большие лазареты с многочисленным медицинским персоналом. Им предстояло совершить продолжительное путешествие в мрачных полярных водах. А ведь раньше маленький «Ратлин» перевозил скот и генеральные грузы из Шотландии в Ирландию и не дальше. Теперь у него, как и у других, прорезались зубки. На баке было установлено 102-мм орудие, на корме подняли тонкие стволы бофорсы. На мостике и палубе стояли эрликоны. На корме гордо развевался флаг вспомогательного судна ВМФ. Трюмы всех 3 спасательных судов были заполнены пустыми бочками для повышения плавучести.
Произнесены слова прощания, капитаны обратились к своим командам. Всем твердо вдолбили: конвой должен пройти. Обязанностью кораблей эскорта является защищать доверенные им транспорты до конца.
Во второй половине дня, в понедельник 29 июня 1942 года, корабли сопровождения, во главе которых шла подводная лодка, покинули Сейдис-фиорд. Они прошли мимо огромной туши стоящего на страже «Лондона» и взяли курс на север, чтобы присоединиться к нам.
В тот же самый день из Скапа Флоу вышло Соединение X. Это был фальшивый конвой, состоящий из 9 разномастных угольщиков и минных заградителей в сопровождении 2 крейсеров и 5 эсминцев. Он должен был отвлечь внимание противника от PQ-17. Таков был заключительный аккорд плана Адмиралтейства.
Глава 2. Как там, на войне?
Наблюдатель на мостике что-то тихонько мурлычет себе под нос. Его круглое красное лицо еле видно под капюшоном зюйдвестки, несколькими шарфами и вязаной шапочкой. Зубчатая линия исландского берега смутно вырисовывается справа по борту. Конвой идет на север, борясь с крупной волной. На большом расстоянии у нас за кормой раскачивается похожая на тюленя подводная лодка.
"Получше следите за вашим чадом!" — отсверкал прожектором командир тральщиков, проходя мимо нас.
Подводная лодка специально поручена заботам "Лорда Остина". Мы должны бдительно следить за ней, особенно при ухудшении погоды. Если мы попадем в туман, что более чем вероятно на этом отрезке пути, корабли легко могут оторваться один от другого. И если огромное торговое судно заметить не слишком сложно, то подводную лодку увидеть весьма затруднительно. К тому же вступил в силу приказ соблюдать строгое радиомолчание. Подводная лодка, поднявшаяся на поверхность, выглядит очень маленькой и беспомощной по сравнению с остальными судами конвоя, однако у нее имеется ядовитое жало. И она не замедлит пустить его в ход, если появятся германские корабли.
Весь первый день в море конвой шел со скоростью 7 узлов, чтобы не отстали самые тихоходные суда. Сразу после выхода из Хваль-фиорда мы встретили сильную волну, серые тучи и жуткий холод. Особенно тяжело пришлось нашему «ребенку». Торговые суда раскачивались и ныряли носом, и моряки с любопытством следили за двумя большими русскими танкерами «Азербайджан» и «Донбасс», удивляясь количеству женщин у них на борту. (Почти все русские суда имели в составе экипажа женщин.)
Довольно быстро мы понесли первые потери. Почти сразу после выхода из гавани село на мель американское судно "Ричард Бланд". Пересечь Атлантику только ради этого! Остальные корабли двигались на север крайне осторожно, так как между берегом и минным полем союзников имелся проход шириной всего 4 мили. Эскортные корабли никак не могли решить, что опаснее — вылететь на прибрежные скалы или подорваться на мине.
Весь второй день похода (28 июня) конвой полз вдоль берега, постоянно попадая в полосы дождя и снега. Следя за унылыми берегами, мы гадали: а сколько фашистских агентов сейчас лихорадочно настраивает свои передатчики, чтобы сообщить о выходе конвоя? Ходили слухи, что вражеские агенты рассыпаны буквально по всему побережью, чтобы собирать информацию о русских конвоях. Дымы транспортов и траулеров, шедших на угле, поднимались в небо высокими черными столбами. Это породило новые опасения. Ведь вражеским разведывательным самолетам будет очень легко обнаружить нас. По расчетам, это должно было случиться на четвертый день.
"Ноферн Гем" находился на правой раковине конвоя. Наш "главный калибр" состоял из старого 102-мм орудия периода Первой Мировой войны. Артиллеристы старательно чистили и смазывали его, сдувая мельчайшие пылинки с прицела. На других судах артиллеристы занимались тем же самым.
На третий день приполз туман, который продержался до вечера. Густой, темный и холодный туман прибыл в компании с сильным дождем, превратив ночные вахты в настоящий кошмар, а работу наблюдателей — в сущее мучение. Позднее мы будем жаждать тумана, даже молиться, чтобы он пришел, но сейчас мы думали иначе. Когда транспорт "Оушн Фридом" медленно полз вдоль берега, внимательно вслушиваясь, не прозвучит ли чья-нибудь сирена, из неясной мглы совсем рядом с правым бортом внезапно выскочил силуэт судна. Транспорт спешно повернул, чтобы избежать столкновения, и "Оушн Фридом" разошелся буквально вплотную с тральщиком «Саламандра», едва не ободрав краску с бортов. Когда мостики кораблей поравнялись, с тральщика раздраженно спросили: "Ну и куда вы прётесь, черт побери?" На это капитан Уокер так же нервно ответил: "В Россию, надеюсь".
Мы не знали, что Соединение X, ложный конвой, тоже попало в туман. Он полностью укрыл приманку от немецких самолетов-разведчиков. Поэтому все попытки Соединения X отвлечь внимание немцев на себя оказались бесполезны.
В тумане мы попали в зону плавучих льдов. Хотя форштевни транспортов были специально укреплены, но их шкиперы иногда гадали, выдержит борт или нет, если особенно крупная льдина с ужасным грохотом ударяла в корпус судна. Никакой возможности уклониться от льдин не было в принципе, так как видимость была слишком плохой, а расстояние между судами — слишком маленьким. Поэтому, когда мы огибали северную оконечность Исландии, то потеряли второй транспорт — «Эксфорд» напоролся на льдину.
Это произошло в 16.20. Кочегар Лионел Смит только что сменился с вахты и пил кофе, когда почувствовал, что весь корабль содрогнулся. Сразу после этого раздалась команда "Стоп!", потом: "Полный назад!" и снова «Стоп». Так как с мостика по переговорной трубе не поступило никаких объяснений, то Смита отправили выяснить, что произошло. Туман был очень густым, и единственное, что можно было слышать — свистки уходящих все дальше судов. Отправившись на бак, Смит увидел капитана и помощника, перегнувшихся через фальшборт. Он тоже взглянул вниз и увидел, что «Эксфорд» налетел на льдину, выступающую из воды всего на 5 футов. Однако она свернула форштевень и пробила борт в районе форпика. Было ясно, что судно должно возвращаться в Хваль-фиорд для ремонта.
Боцман «Эксфорда» хотел, чтобы судно шло дальше, хотя он сам знал, что это невозможно. Смит задумчиво сказал ему: "А может нам даже повезло…" Они всегда называли «Эксфорд» "счастливой кучей мусора". Но насколько им повезло, моряки узнали позднее в Исландии, когда корабль стоял в ремонте. Шкипер «Эксфорда» неожиданно решился нарушить радиомолчание и сообщил на "Рифер Афтон": "Коммодору. Мой форштевень поврежден льдом. Ваши инструкции?" Разумеется, он не получил от Даудинга никакого ответа, и повторил свой запрос 8 раз, приведя в ужас весь конвой. Лишь после этого «Эксфорд» вернулся в Хваль-фиорд.
30 июня, на четвертый день путешествия, мы уже находились севернее Исландии и вышли в точку, где должны были встретиться с кораблями сопровождения, вышедшими из Сейдис-фиорда. Они появились примерно в полдень: 6 эсминцев, еще одна подводная лодка, 4 корвета и два корабля ПВО «Паломарес» и «Позарика». В своем камуфляже они выглядели довольно странно, напоминая раскрашенные доски, вообще не имеющие ширины. Однако при ближайшем рассмотрении их многочисленные зенитные орудия вызывали уважение.