- Буди, - произнёс крикливый женский голос из тех, что произносят некоторые звуки тихо, а какие по-птичьи, хлёстко, из-за чего слушатель вздрагивает и напрягается, что приходится постоянно угадывать слова.
Обутки шагнули к кровати, распахнули занавес, подняли одеяло, торопливо порылись под подушкой и неуверенно, голосом злого сержанта, произнесли:
- Докладываю. Присутствие разыскиваемой персоны в кровати отсутствует.
- Так ищите, - магически проговорил голос храмовника.
Обутки сделали пару суетливых шагов к двери, но вдруг остановились и развернулись на месте:
- Ваше Величество, разрешите исполнять?
- Найдите мне девочку, Чучелко. Это очень важно. - Ответила женщина.
Обутки шаркнули по паркету, попятились и выбежали вон.
- Ваше Величество, - медленно проговорил голос храмовника, - мы обязательно отыщем девочку. Она не пришла на причастие, должным воспитанием её никто не занимался. Беспечно возвращая дитя родителям, мы потворствуем дикости и варварству. Храм способен взять на себя заботу о её будущем...
- Мы не сомневаемся в возможностях Храма, но прежде мы восстановим семью, которой вы вправе заниматься ради наставлений.
- Несомненно это самое дальновидное и справедливое решение столь малого затруднения, как эта девочка. Мы будем искать и рано или поздно найдём её семью. Я лишь прошу изволения Храму взять опеку в свои руки.
- Я подумаю над этой возможностью, - с раздражением в голосе медленно проговаривая слова, ответила женщина. Видимо ей не очень хотелось передавать девочку, но оснований для отказа ещё не нашлось.
Послышался шум многочисленных юбок, и Её Величество уселась в кресло, единственное в комнате.
- Идите, Ваше Святейшество, я хотела бы подумать в одиночестве...
Остроносые сапожки немедленно пятками вперёд вышли вон. А девочка почему-то подумала о бубенцах: "Где вы, бубенчики?"
В комнате наступила тишина. Царица будто замерла в кресле - ни звука. Девочка под кроватью тоже старалась даже дышать через раз, но в какой-то момент под рукой заскрипела паркетная доска и, словно дождавшись этого знака, женщина в кресле произнесла:
- Вылезай, не бойся. Я давно знаю, что ты сидишь под кроватью.
Девочка медленно, будто опасаясь, что на неё тут-же набросятся, выбралась напротив кресла. В нём сидела крупная женщина в доверху закрытом сером платье с чёрными рукавами. Неимоверно большими ладонями с толстыми пальцами она подпирала острый подбородок, над которым возвышался столь же острый длинный нос и два маленьких чёрненьких пронзительных глаза. Вся она в довершении голосу напоминала страшноватую птицу галку.
- Я царица. И могу исполнить всё, что пожелаешь. Мне сказали, что ты ищешь маму. Так ли это?
- Да, я хочу вернуться домой, к маме...
- Подойди ко мне, девочка.
Девочка подошла. Царица быстро протянула руки-грабли и легко усадила к себе на мягкие юбки.
- Расскажи мне всё, что говорила Священству. И даже больше.
Девочка хотела было вырваться и слезть с колен, но царица держала крепко и смотрела внимательно-внимательно, будто всё, чем она интересовалась последнее время, как вернуть ребёнка маме. Девочка подумала, что если старшая прачка станет царицей, то возможно, поможет ей. Но Священство говорил, что в это верить смешно. Верно, хорошо попытаться найтись маме другим способом. И девочка рассказала царице всё-всё, что с ней произошло, включая лаз под стеной.
В конце рассказа на чёрных глазах женщины заблестели слёзы. Она ласково прижала девочку к себе и на время затихла.
- Твоя история очень странная и почти фантастическая. Но я верю. Потому что со мной произошла не менее сказочная история преображения из прачки в царицу... - Женщина посмотрела куда-то далеко-далеко в угол комнаты, вздохнула и, решившись, продолжила:
- Много лет я работала прачкой при Дворце и как-то пошла за водой в колодец. Темно в колодце, но вижу, громадный червь плавает, в две руки толщиной! Говорили, что как-то один такой напал на бояр у Тучереза. Они его и зарубили. Где бояре, а где я? Схватила я тяжеленную дубовую крышку, да и накрыла колодец. А для верности сверху села и сижу. Тут явилась старшая и говорит: "Слазь, воду надо дать". Я ей про червя, а она меня согнала и заставила воду в жёлоб черпать. Я черпаю, а он там плавает. Я черпаю, а он по краю, по краю, да вылезать надумал. Я его ковшом скидываю, а он снова руку выпустит, край колодца ощупает и цепляется вылазить. Как вода в жёлоб не идёт, старшая снова бежит ко мне ругать. А я с ковшиком стою - червя в колодец скинула, жду. Старшая меня за волосы ухватила, хотела в воду носом ткнуть. Тут-то червь меня и укусил. Не то чтобы укусил - так, ухватился за шею и лицо, да где прижался - ожёг. Не больно совсем. Увидала это старшая, бросила меня, кричит, бегает, переполошила всех. А я упала рядом с колодцем и лицо тру - зудит всё, сил нет. А червь вылез, да и издох рядом. Раскрыла я глаза, а мир вокруг словно новыми красками засветился. И так мне хорошо и радостно на душе, и захотелось чтобы все тоже радовались... И пошла я на двор, да прямо в Царский Дворец. Иду и всех обнимаю, целую. И с каждым новым поцелуем, с каждым объятием так легко и хорошо делалось мне, думалось: прыгну, так взлечу птицей в небо! Глянула я из окна, а вокруг шум, суета, паника! Бояре с ума посходили, из ружей палят, топорами рубят. А кто, как и я - раскрыли объятия и с улыбками, с песнями, да в пляс с охраной! И все такому исходу радуются. Только царица не радуется, чёрным ходом, в Тучерез убежала, да деток-прачек с собой увела. А всякий, кому глаза на миротворение раскрылись, с тех пор боготворит за открытие даровавшего Искру Творца. Только мне некого благодарить - меня червь укусил и умер. А от меня она всем и досталась. Так стала я царицей.
- А вправду в Тучерезе есть белый червь, что вернёт всё?
- Прежде была там пещера, тринадцатый контур, где для мыловарни разводили червей. Да, говорят, лиловый червь их всех поел. Нынче и мыловарня стоит и мыло не варится.
- Так значит нельзя всё воротить назад?
- Не знаю я. Не хочу скрывать тебе ничего. Если хочется дам тебе Чучелко, идите в Тучерез смотреть. Хочешь?
- Хочу... А у меня Его Священство пять золотых выманил, - нажаловалась девочка.
- Так то - его работа такая - на благие дела монету собирать. Он школу для деток при Храме построить хочет. Всё с детьми, да с детьми возится. На совершеннолетие самолично Искрой Творения награждает. Пусть...
- А зачем тогда он деньги всем раздаёт перед Храмом?
- Вот этого не знаю. Думаю, бедность смягчить - святейшая обязанность имущего перед страждущим, сытого перед голодным, одетого перед голым... - Протараторила царица готовую фразу, а потом задумалась. - А может подкупает из черни сторонников... - И тёмная тень легла на её лицо. - И много раздаёт?
- Целый мешок, - отозвалась девочка, и изобразила руками в воздухе шар, размером поболе себя.
Царица снова уставилась куда-то вдаль и замолчала в размышлении. Девочка посидела-посидела ещё на коленях, да и вспомнила своё: