– На, – и со вздохом: – Утром доем.
Женя улыбаясь кивнула, завернула остаток в фантик и положила на стол.
– Хорошо, пусть лежит до утра.
Эркин улыбнулся, но позы не изменил и сидел так, пока Женя укладывала Алису. Но вот Алиса уже в постели, укрыта одеялом, Женя поцеловала её в щёку со словами: «Спи, маленькая», – и вернулась к столу, посмотрела на Эркина.
– Устал? Налить ещё чаю?
Он покачал головой.
– Нет, просто… – Эркин смущённо улыбнулся. – Просто так хорошо, что шевелиться неохота. Бывает так?
– Бывает, – кивнула Женя и пригладила ему влажно торчащие на макушке пряди. Он поймал её руку, прижал к себе, поцеловал в ладонь. – Ох, Эркин, как я ждала тебя. Как я боялась за тебя.
Он снизу вверх смотрел на неё. Женя наклонилась, поцеловала его в щёку рядом со шрамом и нарочито строго спросила:
– Мы делом займёмся?
– Давай, – Эркин обхватил её обеими руками и посадил к себе на колени.
– Эркин, надо с деньгами разобраться.
– Ах, это-о! – он изобразил разочарование и разжал объятия.
Женя тихо рассмеялась и встала. Выложила на стол свёрток с деньгами, поставила шкатулку.
– Вот, смотри, – и тут же рассмеялась. – Нет, я даже не знаю, чего с такой кучей денег делать.
– Я тоже, – улыбнулся Эркин.
– Ну ладно, – Женя села за стол и развернула свёрток. – Давай так… – и задумалась.
Эркин терпеливо ждал. Женя тряхнула головой и решительно взялась за пачки купюр.
– Я всегда сразу откладываю на квартиру. А если уплатить заранее до Рождества? Чтоб об этом уже не думать и свободно тратить остальное. А до Рождества – это… за сентябрь я оплатила. Октябрь, ноябрь, декабрь. Три месяца. Это… нет, отложим побольше, вдруг он опять поднимет плату.
– Он – это кто?
– Хозяин, – Женя оторвалась от денег и посмотрела на него. – Я же только снимаю. Эту квартиру и сарай. И плачу больше всех во дворе.
– Почему? У них дома, у тебя квартира, так?
– Так, – Женя вздохнула. – Из-за Алисы. Она же незаконная и «недоказанная», да и я к тому же «условная». Хорошо ещё, что пустили.
Эркин как от удара перехватил ртом воздух. А Женя продолжала раскладывать деньги. На дрова, на керосин, на еду. И такая большая, такая толстая пачка таяла, рассыпалась на маленькие. И что же… ничего не останется?! Женя подняла на него глаза и улыбнулась.
– Ты что, Эркин?
Он кивком показал на деньги.
– Дрова, еда, керосин, квартира… И больше ничего?
– Кабы не есть, так в золоте ходили бы, – вздохнула Женя и строго добавила: – На еде не экономят. Понимаешь, Эркин, получается, что на всё это у нас деньги есть. И что это значит? – она улыбнулась.
– Что? – подыграл он.
– Что заработок можно спокойно тратить. Покупать вещи, из еды что повкуснее.
Эркин кивнул и медленно, словно пробуя слова на вкус, сказал:
– Я думал, ты купишь чего-нибудь себе. И Алисе. Я думал, это, – он кивком показал на деньги, – много.
– Конечно, много, – сразу поняла его Женя. – И вот теперь до самого Рождества я всю зарплату могу тратить. На жизнь-то деньги есть.
Он неуверенно кивнул.
– А… до Рождества долго?
– Столько, сколько ты был на заработках, и ещё две недели.
Эркин улыбнулся.
– Теперь понял. Действительно здорово. Женя, я работать буду, на еду хватит. Ты сразу себе купи. И Алисе.
Женя вздохнула.
– Хорошо бы. Но… посмотрим. Для начала я за квартиру заплачу. И дрова куплю.
– Бери не пиленные. Так дешевле, а мы с Андреем всё сделаем.
– Хорошо, – кивнула Женя. – И смотри. Это то, что осталось. Что уже можно тратить.
Эркин смерил взглядом стопку кредиток и вздохнул.
– Мало.
– Это же сотенные, – улыбнулась Женя. – Почти тысяча. Вот увидишь, как теперь всё будет.
Она, как всегда, аккуратно обернула пачки бумажными ленточками с надписями и убрала часть в шкатулку, а часть в комод.
– Вот видишь сколько. Даже в шкатулку не влезает, – Женя подошла к нему, и Эркин сразу встал.
Женя обняла его, прижалась и тут же не то, что отстранилась, а просто встала рядом, положив руки ему на плечи и очень мягко, очень плавно погладила. Эркин наклонился и поцеловал её в щёку. Она сама подставила губы, но тут же отвернулась и прижалась щекой к его груди. Эркин обнимал её, не понимая и не желая ничего понимать. Женя плакала. А он не знал, что делать. Она плакала тихо, даже не вздрагивая, и только тенниска на его груди намокала от её слёз.
Наконец Женя успокоилась и снова подняла к нему мокрое, но уже улыбающееся лицо.
– Ох, Эркин, как же я… как же ты… – она запуталась и засмеялась.
– Я не понял, – признался он.
– И не надо, – рассмеялась Женя. – Поздно уже.