Большие стоячие часы звучно отбили время отхода ко сну. Порядок незыблем! Говард встал из-за стола и пошёл в спальню. Что ещё… Да, молчание Правления «Старого Охотничьего Клуба»… Но об этом можно будет подумать и завтра.
Докладывавший о работе со Старым Охотничьим Клубом и другими, выявленными в ходе работы, организациями и группировками собрал вывешенные на демонстрационной доске схемы взаимосвязей и вернулся на своё место.
– На этом закончим, – Михаил Аркадьевич обвёл взглядом собиравших свои бумаги людей. – Майор Арсеньев, майор Гольцев, майор Золотарёв, майор Милютина, майор Новиков… останьтесь. Остальные свободны. До свидания.
Кабинет стремительно опустел. Когда большая двухстворчатая дверь закрылась, отрезая шум голосов, Михаил Аркадьевич улыбнулся.
– Пересаживайтесь поближе.
Быстрый обмен взглядами.
– Заштормило, – шепнул Гольцев Золотарёву.
– Точно, – кивнул тот и так же тихо: – При северном ветре бывает.
Спиноза плотно сжал губы, чтобы не рассмеяться. Никлас, казалось, не слышал реплики. Его не назвали, но он не покинул своего места за столом справа от Михаила Аркадьевича.
– А теперь поговорим ещё об одном деле. Вы создали его сами. Разумеется, – Михаил Аркадьевич улыбнулся, – вашу инициативу никто не думает ограничивать, но я бы хотел узнать о результатах. Поглядеть, как я догадываюсь, не на что, но я с удовольствием выслушаю вас. Итак, по порядку. С чего всё началось?
После секундной паузы Золотарёв хмуро сказал.
– С меня.
– Я спросил: «С чего?», – мягко поправил его Михаил Аркадьевич.
Гольцев под столом пнул Спинозу, получив тут же ответный пинок.
– Итак, Николай Алексеевич.
Золотарёв медленно вдохнул, выдохнул и начал. Он старался говорить чётко, как при обычном разборе, но то и дело срывался. И Михаил Аркадьевич не поправлял и не останавливал его, а когда Золотарёв закончил, кивком попросил продолжить Новикова, Спинозу, Гольцева, вопросительно посмотрел на Шурочку, выслушал и её.
– Ну, что же… Трудно сказать, кто из вас совершил больше ошибок, – Михаил Аркадьевич говорил мягко и очень спокойно, – но главная ваша ошибка общая. Вы нечётко определили цель операции. Нужен был лагерник, а вы занялись Бредли и Трейси. И, разумеется, увязли.
– Разумеется? – переспросила Шурочка.
– Да. Вы подошли к ним с упрощёнными мерками. А они сложны, гораздо сложнее. Потому что оба уникальны. Но целью был лагерник. Зачем?
– Но это элементарно! – не выдержал Золотарёв.
– А именно, Николай Алексеевич?
– Это свидетель.
– Чего? Обвинения? Защиты? – Михаил Аркадьевич переглянулся с Никласом, кивнул и продолжил: – Почему никто из вас не задал следующих вопросов. Как он выжил во время массовой ликвидации лагерей? И какую роль в его спасении сыграли Бредли и Трейси? И индеец-спальник? Каковы истинные отношения внутри этой четвёрки?
– Не квартет. Два тандема, – сразу ответил Спиноза. – Притом, если первый тандем, Бредли и Трейси, Джонни-Счастливчик и Фредди-Ковбой, хорошо известны, то о втором в уголовной Системе никто не знает. Небезызвестный Рип Уолтер, он же Колченогий, лагерника ищет с зимы.
– Значит, Трейси утаил лагерника от Системы, – Новиков пожал плечами. – Нелепо. Это же его козырь.
– Либо он его приберегает для более высоких ставок, – начал Золотарёв.
– Приберегал, – тихо поправил его Никлас. – Лагерник мёртв, и Трейси это знает. Но я вас перебил, извините.
– Да, – Спиноза улыбнулся. – Кстати Уолтер, по некоторым данным, предлагал это и Трейси.
– Искать лагерника? – весело удивилась Шурочка. – И тот согласился?
– Не отказался. Что вполне логично. Но…
– Но мы не даём говорить, – остановил начавшийся общий шум Михаил Аркадьевич. – Пожалуйста, Николай Алексеевич, закончите свою мысль. Второй вариант.
Золотарёв молчал, прикусив губу, и за него неожиданно для всех ответил Никлас.
– Либо Трейси оберегал парней от Системы.
– Почему?! – вырвалось у Золотарёва. И тут же поправил себя: – Нет, зачем?
Никлас пожал плечами.
– Предполагать можно разное. Но… есть ещё одно предположение. Парни относились друг к другу по-братски. Почему бы не предположить у Трейси отцовское отношение? Кстати, по возрасту он им как раз годится в отцы. И по жизненному опыту тоже. Трейси одинок, ни семьи, ни родных, ни дома. Его богатство официально принадлежит другому, его счетами имеет право распоряжаться Бредли. Трейси зависим от него. Он нужен Бредли, пока у того не хватает средств и веса в легальном мире. А потом? Отношение Трейси к парням бескорыстно, – Никлас говорил тихо и словно извиняясь.