Я кивнула и быстро ушла. Я спустилась по лестнице и вернулась к двери нашего номера. Я глубоко вдохнула и сунула карточку в отверстие. Свет стал зеленым, и я вошла.
Было темно, лишь свет горел в ванной. Я видела, что Декс спит на кровати, свет падал на его лицо. Он посапывал, его идеальное лицо выглядело мирно во сне.
Я тихо закрыла дверь и встала у кровати, думая, спать с ним, на полу или в ванне.
Но я не могла представить, глядя на него, что он поступит плохо, хотя горло и шея болели. Я выйду за него замуж все-таки.
Даже если он одержим.
Я все же взяла открывалку над мини-баром и сунула под подушку.
Осторожность не помешает.
* * *
Той ночью Декс умер в моем сне. Я проснулась со слезами, проклиная нашу смертность. Я все еще видела угольки, что сыпались с неба.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Декс
Я падал.
Свободное падение, как у Тома Петти, если бы он пел об огненных пучинах Ада.
Может, и пел, я не знаю.
Я видел тьму, и я не мог ухватиться. Я ощущал лишь зло, что хотело впиться в меня зубами, а пока ждало на дне. Вскоре оно схватит меня, и я буду пустым.
Звук телевизора вывел меня из тьмы. Я застонал и попытался отвернуться от звука, голова болела. Это был другой Ад.
Я ждал, что меня разбудит знакомый голос, возмущающийся, что я долго сплю.
Но я уловил не слова, а размытую одинокую мысль откуда-то.
«Я боюсь его».
Я открыл глаза и увидел мутное солнце Манхэттена в окне, слепящее меня. Это усилило боль в голове, но пробудило разум.
Почему я так ужасно себя чувствовал? Что было прошлой ночью? И мне бы не помешало немного кокаина.
Я тут же вспомнил фразу: «Я боюсь его».
Я осторожно, словно голова была из стекла, сел и огляделся. Телевизор работал, Перри сидела в кресле в углу, пристально смотрела на меня, сжав губы.
Я что-то сделал не так. Я тут же это понял. Но я не знал, что. Я помнил, как вернулся в отель после пьесы. Помнил, что был возбужден до ужаса, прижал ее к двери, желая снять ее штаны.
Это не было необычным. Но потом воспоминания обрывались. Я не пил так много вина за ужином, в театре было немного пива, что не понравилось Дэниелу. И обычно я помнил секс. Это я точно не забывал.
Я смотрел на Перри, пытаясь вспомнить ночь, и заметил, как ее пальцы гладят горло, вдруг разум заполнили нежелательные картинки. Она кричала от боли, я сжимал ее шею руками, ее было легко раздавить. Я помнил кровь во рту, желание съесть ее, поглотить без остатка. Я помню, что ощущал лишь ненависть, чистую и первобытную, направленную на нее.
Она молила остановиться.
Я помнил достаточно, чтобы ощущать удар в сердце, живот и душу. Стыд охватил меня, и человек слабее уже убил бы себя от этого.
А я не знал, насколько был силен.
— Перри, — мягко сказал я, надеясь, что воспоминания были ложью.
Но пустой взгляд, какой был у нее, когда боли было много, когда она много плакала, и она больше не могла, был всем, что я видел.
Она убрала руки от горла, и я увидел темные следы пальцев на ее шее. Я знал, что это от меня. Я это сделал.
Она отвела взгляд на ковер. Может, она ощущала это. Может, видела боль на моем лице.
— Я это сделал? — тихо спросил я, голос дрогнул. — Да?
— Кто-то, — сказала она. — Он был похож на тебя. Говорил почти как ты. Я могла поклясться, что это был ты. Но я тебя еще по яйцам не била.
Я ощутил боль в животе, словно тело напомнило об этом. Но она могла бы и отрезать мне яйца, а я бы считал, что заслужил это.
Я не понимал, что произошло. Я не хотел спрашивать, но должен был.
— Что случилось?
Она рассеянно улыбнулась.
— Ты не помнишь.
Я покачал головой, кривясь от боли.
— Я ничего помню. Мы пришли сюда. Я прижал тебя к двери, и все. Я… видел вспышки, но в них нет смысла. Я был пьян?
Она покачала головой.
— Кто знает.
Нет. Я не был. Игнорируя боль в голове, я свесил ноги с кровати, удивился тому, что был в футболке и штанах пижамы, словно оделся перед сном. Так пьяные не делали.
Я прошел к Перри, но она вздрогнула и отпрянула. Она старалась скрыть страх в больших голубых глазах, но он был написан на ее лице.
Меня словно ранили ножом. Не только из-за ее страха, но и от ее вида. Ее явно душили. И на шее были опухшие порезы. Укусы.
От меня.
Я вспомнил вкус крови.
Я рухнул на ладони и колени, ковер впился в кожу. Пытаясь дышать, я сжал кулаки и зажмурился, желая навредить тому, кто это сделал, и понимая, что это был я.
— Декс, — тихо сказала Перри, я слышал, как она слезла с кресла. Я не хотел ее рядом, пока не понимал себя.